Стамбульский ребус

— Ты же знаешь, Демир так и не разлюбил Хандан. Наверное, поделившись с ним всем тем, что я разузнал о ее смерти, я как бы извинился перед ним. За то, что женился на Хандан после того, как вы уехали. — На миг он отвел взгляд. — Да, я должен был извиниться и перед тобой, но…

— Но в моей жизни появились другие женщины, — закончил я за него. — И я все-таки женился.

Он заерзал, пытаясь усесться поудобнее, чтобы стало легче дышать.

— Да, ты женился. И хорошо, что женился. А вот Демир не смог забыть прошлое, как и я. Больше незачем скрывать то, что мы все трое и так знаем. Демир всегда любил Хандан. И потеряв ее, может быть, полюбил еще сильнее. Поэтому он помирился со мной.

Йекта говорил ровно то же, что и Евгения.

— Поэтому мы вновь стали друзьями. В этом не было ничего плохого. Ведь Хандан всегда была частью нашей жизни. И в детстве, и в юности… Она всегда была с нами.

У него начался приступ сильного кашля. Лицо стало таким же серым, как и надгробие, на которое он опирался. Темное пятно на груди разрасталось все больше и больше.

— Йекта, ты ранен. Поговорить обо всем мы сможем и позже…

Он резко оборвал меня:

— Нет… Нет, я в порядке. Мы поговорим сейчас. Это всего лишь кашель. Так вот, Демир очень мне помог. Слышишь? Помог, а не втянул в свои планы. Вся затея изначально была моей. Это я разузнал про страсть Адема Йездана к попугаям и попросил Демира завести с ним знакомство. И Демир сыграл свою роль безупречно. Как мы с ним и договаривались, он познакомился с Адемом на аукционе, где продавали попугаев. Тот даже ничего не заподозрил. А когда Демир спас его птиц от смерти, Йездан и вовсе проникся к нему большим доверием. Он даже оказал нам неожиданную услугу: познакомил Демира с Недждетом Денизэлем, которому подарил одного из своих попугаев. Так мы и узнали, что несчастный случай был вовсе не несчастным случаем, а самым настоящим саботажем, устроенным по приказу Адема. Недждет однажды проболтался, когда был сильно пьян. Его мучила совесть, но он боялся рассказать об этом, поэтому в суде ему пришлось подтвердить ту ложь, которую он написал в результатах экспертизы.

Я задал вопрос, который давно не выходил у меня из головы:

— Убитые, то есть эти семеро, они все были замешаны в том деле?

— Все до единого. Каждый так или иначе был причастен. Фазлы Гюмюш и Мукаддер Кынаджи, закрыв глаза на нарушения, дали добро на строительство на месте исторической цистерны. Теоман Аккан стал главным архитектором проекта. А журналистишке Шадану Дурудже и дела никакого не было до того, что пять человек лишились жизни, — он только и знал, что писал в своей колонке хвалебные оды проекту. Мол, туризм — путь к процветанию страны. А адвокат, Хакан Ямалы, он же молился на деньги, поклонялся им. Не побрезговал подкупом судей и прокуроров. Лишь бы выиграть дело! Ну а самый ужасный из них — ублюдок по имени Адем Йездан.

Лжец, лицемер, весь такой образованный и культурный с виду, а сам ради выгоды готов был на что угодно.

Все люди, о которых говорил Йекта, были мертвы. Более того, он убил их собственными руками, но ненависть все еще снедала его.

— И что, оно того стоило? — спросил я с осуждением. — Стоило ли пачкать руки кровью этих мерзавцев?

В его тускнеющих глазах мелькнуло разочарование.

— Ты не понимаешь, Невзат. Это не месть. Мы убили их не ради мести.

— Тогда зачем? Только не говори, что вы убивали, потому что я так сказал. Помнишь, я якобы ляпнул в лодке, что нужно всех тех, кто изуродовал город, поубивать одного за другим?

Он рассмеялся.

— Нет, конечно, мы знали, что ты сказал это в сердцах…

Его смех снова перешел в кашель. Плохой знак — если не отправить его сейчас же в больницу, ему станет еще хуже.

— Йекта, давай об этом потом…

— Пожалуйста, Невзат, — снова оборвал он меня. — Ты обязательно отвезешь меня в больницу. Но прошу, дай мне договорить. Нет, мы убили тех людей не ради мести.

Силы покидали его.

— Мы убили их, чтобы наша жизнь обрела смысл. Чтобы у нас было ради чего жить.

Увидев мой изумленный взгляд, он меня чуть ли не отчитал:

— А что тебя так удивляет? Кому как не тебе это понять? Ты ведь тоже когда-то испытал это чувство. Тебе тоже разрушили жизнь. Уверен, было время, когда ты просыпался утром и не знал, для чего тебе этот новый день, зачем тебе одеваться, есть, выходить на улицу. Тебе было безразлично даже то, дышишь ли ты.

Он прав, после гибели Гюзиде и Айсун моя жизнь превратилась в ад. Я спрашивал себя, зачем я живу. Я не хотел вставать с постели, не хотел выходить на улицу. Мне даже шевелиться не хотелось. Но и оставаться дома было равносильно пытке. Со всех сторон меня окружали вещи жены и дочери. Отовсюду давили воспоминания. Но даже когда я заставлял себя выйти на улицу, лучше не становилось. Я смотрел по сторонам отрешенным взглядом, а ноги сами собой несли меня куда-то. Работа, разговоры с друзьями, море, даже ракы — ничто не приносило удовлетворения. Куда бы я ни пошел, меня постоянно терзал один и тот же вопрос: они умерли, так зачем я все еще живу?