Стамбульский ребус

Я отключил телефон и пошел в кабинет Али. К моему удивлению, рядом с ним была Зейнеп. И никто ни на кого, кажется, не злился. Наоборот, они, улыбаясь, смотрели на монитор, голова к голове. Во мне снова зародилась надежда. Нет, эта парочка определенно не может друг без друга. Хоть и собачатся без конца, но в конце концов будут вместе.

— Доброе утро, — бодро поприветствовал я их. — Что это вы там рассматриваете?

Они встрепенулись, словно пойманные на списывании школяры.

— Доброе, доброе, инспектор, — ответил Али, едва сдерживая смех. Он показал на экран: — Вот, разглядываем статую Константина.

— И что в ней такого интересного?

— Лучше вам этого не видеть, — ответила Зейнеп и хихикнула.

Я быстро подошел к ним. На экране была фотография. Первым делом я заметил женщину. Она была голая, с большой, ничем не прикрытой грудью. Волосы окрашены в яркие цвета: зеленый, желтый, оранжевый. Из одежды — только ярко-красные чулки.

— Кто это? — спросил я, пытаясь врубиться. — Кажется, она сидит на коленях у мужчины?

— Это, инспектор, не женщина, а трансвестит, — давясь от смеха, ответил Али. — И сидит он на коленях у статуи. Статуи того самого Константина.

— Константина? Ты имеешь в виду основателя Константинополя?

— Именно!

Я пригляделся получше — так и есть. Константин восседает на троне. В одной руке держит меч, острый конец которого упирается в землю, другая рука отведена в сторону. Трансвестит сидит на коленях у Константина и, как можно предположить, облизывает шаровидный наконечник рукоятки меча. Ничего себе… Скорее всего, себя не помнил после какой-нибудь развеселой вечеринки, вот и забрался на статую.

Али и Зейнеп продолжали хихикать, но по мне, в фотографии не было ничего смешного. Не поймите меня неправильно, я и в мыслях ничего не имею против гомосексуалистов. За время работы кого только мне не приходилось видеть. Некоторые из них были честнее, благороднее и порядочнее «нормальных» людей. Но что-то в этой фотографии… как бы поточнее сказать… вызывало тягостные чувства.

Не желая портить ребятам настроение, я ограничился вопросом:

— А где находится эта статуя? Уж не рядом ли с Археологическим музеем?

Видимо, голос выдал мой настрой, и беспечную веселость Зейнеп как ветром сдуло.

— Нет, инспектор. Это в Йорке, в Англии.

Странно.

— В Англии? Там-то почему?

— Прежде чем стать императором, Константин вместе с отцом воевал в Галлии и Британии.

Теперь вопросы начал задавать Али:

— Его отец тоже был императором?

— Да, но он был не единоличным правителем. В те времена была распространена тетрархия — власть четырех правителей. Одним из них и был Констанций, отец Константина. Когда он внезапно умер, воины избрали Константина его преемником. Восемнадцать лет он делил власть над Римской империей с другими тремя правителями. И в конце концов, одолев своих соперников, стал единоличным правителем. А потом перенес столицу империи в Византий.

— Да, правильно сделал, — кивнул я, хотя голова моя была занята другим.

Почему в Стамбуле нет статуи Константина? Почему никто об этом не подумал? Да, он принадлежал к другой религии и народу, но ведь это он вел город к процветанию. Без всяких сомнений, Константин стоит в одном ряду с Мехмедом Фатихом Завоевателем и Сулейманом Великолепным.

Зейнеп, конечно же, не подозревала о том, какие мысли носились у меня в голове, и продолжила свой рассказ:

— После переноса столицы Константин прожил недолго. Он правил еще семь лет, а затем скончался.

Все, хватит уже истории.

— Про второго убитого удалось собрать информацию? Как его звали? — сменил я тему.

— Мукаддер Кынаджи.

— Это я помню. Выяснили что-нибудь?

— Строитель по профессии, — ответила Зейнеп. — Работал в организации при мэрии. Владелец четырехэтажного многоквартирного дома в районе Чаршамба.

Я многозначительно закивал.

— Ничего себе! Не слишком ли роскошно для простого сотрудника мэрии?

— Да уж, — согласился Али. — Видимо, и у него рыльце в пушку, как и у Недждета Денизэля.

— Судимости нет, — уточнила Зейнеп. — На первый взгляд, вполне себе добропорядочный гражданин. Женат, двое детей. Дочь учится в университете, сын — старшеклассник.

— Семья в курсе случившегося?

— Да. Утром по телевизору уже раструбили об убийствах. А в одной газете вышла статья: «Археолога — в жертву Ататюрку».

— Вот мерзавцы, — Али начал распаляться. — Ни стыда ни совести, на любой теме нажиться рады!

— Что ты злишься, Али?

— Ну нет, инспектор. Эти журналисты только слухи и домыслы распространяют…

— Точно, а еще и людей пугают, — подхватила Зейнеп. — На новостном канале корреспондент так рьяно кричал, что убийства продолжатся, — вы бы слышали!

— Он прав, ребята: убийца или убийцы на этом не остановятся, — вылил я на них ковшик холодной воды.

Оба уставились на меня в недоумении. Первой, как всегда, пришла в себя Зейнеп:

— Почему вы так думаете?

— Не думаю, я в этом абсолютно уверен. Убийства продолжатся. Взять хотя бы монеты. Первая была связана с Визасом и Византией, вторая — с Константином и Константинополем. И это при том, что мы еще даже не приблизились к Стамбулу.