Стань моим мужем, дракон!

За те полгода, что мы не виделись, дядя совершенно не изменился: все такой же добродушный на вид толстячок, он ущипнул меня за щеку, кивнул тете Молли и посторонился, пропуская вперед жениха.

Я почти не спала этой ночью, зато под моей кроватью теперь прятался новенький чемодан, в котором уместилось все самое необходимое. Но когда я увидела претендента на мою руку и сердце, то слабовольно подумала, что, быть может, никуда бежать и не стоит…

– Филипп ЛандО, – представился он и, галантно склонившись к моей руке, коснулся ее губами.

Высокий, стройный, с аккуратными чертами лица и ясными серыми глазами. Не слишком молод: на висках и надо лбом в русых волосах уже заметна седина. Нижняя челюсть чуть выступает вперед, на подбородке ямочка. Очень элегантный в ослепительно белом костюме и почти такой же высокий как Геррах, но куда тоньше. Не меч, а хлыст, гибкий, но жесткий.

Тетя едва не подпрыгивала от радости и, тараща глаза, одними губами шепнула:

– Хорош.

Филипп Ландо и правда был интересным. Где-то я уже его видела…

– Моя драгоценная племянница Амедея, – дядя представил меня торжественно и гордо, точно шеф-повар, вносящий коронное блюдо вечера.

Холодные серые глаза впились в меня как рыболовные крючки, и грудь вдруг сдавило так, что стало трудно дышать.

– Я уже видел вас однажды, прекрасная Амедея, – донеслось как будто издалека. – И не смог забыть, как ни пытался. Эти голубые глаза…

– Да, она очень мила. Пойдем, я покажу тебе все.

Дядя повел Филиппа в дом, и наваждение прошло, я выдохнула, а тетя схватила меня за руку.

– О, Дея, милая, он такой красавчик!

Дядя ушел вперед, показывая мой дом жениху, который, кажется, уже ощущал себя здесь полноправным хозяином, а я, оглядевшись, вытерла вспотевший лоб шторой.

– Ты в порядке? – нахмурилась тетя. – Сегодня такая жара. Быть может, стоит сходить припудрить носик?

– Все нормально, – ответила я. – Просто вспомнила, где его видела.

Филипп Ландо, распорядитель горячих игр. В тот единственный раз, когда я их посетила, он сидел на центральной трибуне неподалеку, и его ноздри раздувались, как будто он вдыхал не вонь пота и крови, а упоительный аромат.

– Действуем по плану, – сказала я тете, и она недовольно нахмурилась, но после кивнула.

– Ты права, подстегнем его конкурентом, – заговорщицки прошептала она. – Ох, Дея, вы будете так славно смотреться вместе…

– Он мне не нравится, – отрезала я, пытаясь вспомнить все, что о нем знала.

Горячие игры были самым громким и ожидаемым событием Аль-Малены, каждый год они привлекали в казну потоки золота, а заодно избавляли город от преступников. Бандитам, насильникам и убийцам всех мастей давали возможность получить прощение и свободу на играх, и победителей чествовали как героев. Вот только большинство участников покидали арену не на своих ногах, а в телегах, за которыми оставался кровавый след до самых городских ворот.

Я покусала губы, пощипала щеки, почувствовав озноб вопреки жаре.

– Ты красавица, – приободрила меня тетя Молли. – К тому же он уже в тебя влюблен. Присмотрись к нему. Вежливый, утонченный, весь в белом…

И по уши в крови.

Я не была такой уж экзальтированной девой. Взять того же Ленни – я вела с ним дела, прекрасно понимая, что он из себя представляет. Но мой жених, перед которым дядя вился ужом, убивал ради удовольствия. Придумывал новые изощренные способы, яркие сюжеты, подбирал людей как актеров в труппу, зная, что им предстоит умереть, а потом наслаждался поставленным им же спектаклем.

Дядя подошел ко мне и прошипел сквозь зубы:

– Что стоишь как пришибленная? Иди, улыбайся, пригласи к столу. Это очень важный человек, Амедея. Я надеюсь, все готово?

– Разумеется, дядя, – ответила я, и мой голос прозвучал звонко и оживленно. – Ты ведь сообщил, что придешь. И не один, а с гостем. Я всегда рада тебе, ты же знаешь. И твоим друзьям тоже.

Вот так – просто гость, просто дядин друг. Филипп пристально взглянул на меня, и воздух вновь как будто загустел. С усилием протолкнув его в легкие, я добавила:

– Прошу, в голубой столовой уже накрыто. Но там на один прибор больше. Я ожидаю кое-кого еще – человека, с которым я давно хотела познакомить тебя, дядя. Надеюсь, он тебе понравится. Потому что для меня это очень важно.

Я постаралась смущенно улыбнуться, и дядя сконфуженно насупился, виновато глянув на гостя. Тот выглядел невозмутимым и спокойный, только острый кадык дернулся вверх-вниз на тощей шее, как будто Филипп подавился камнем.

– Хорошая компания – лучшая приправа к ужину, – сказал он.

– Но мы не станем ждать неизвестно кого, – выпалил дядя и, пожевав губы, приказал: – Перенесешь эту встречу на другой день, Амедея. Поболтать с подружкой, – он выделил последнее слово, – ты сможешь и завтра.

– О, это друг, – возразила я, похлопав ресницами и вновь якобы смутившись, чтобы стало понятно, что друг этот очень близкий. – А вот кстати и он. Геррах, ты как раз вовремя!

Раб, одетый в белую рубашку и серые брюки, вошел через главную дверь. Он битый час прятался в купальнях, ожидая знака, но, к моему удовольствию, выглядел свежо и опрятно. Геррах окинул взглядом присутствующих, держась уверенно и без всякого рабского подобострастия – за эту наглость я его и купила, и еще за внешность. Рядом с ним Филипп сразу показался бледным и тщедушным несмотря на пафосный костюм.

– Геррах Шор, – представился раб. – А вы, я полагаю, Конрад Лейтон, дядя Амедеи и ее официальный опекун.

Дядя без особой охоты пожал протянутую ему руку.

– Филипп, – коротко представился жених и тоже пожал ладонь Герраха, а потом вдруг обхватил ее обеими руками. – Как интересно, – протянул он. – У меня своего рода профессиональная деформация: могу определить годного воина буквально по пальцам, и я удивлен. Чем вы занимаетесь, Геррах?

– Торгую шелком, – ответил он, высвобождая ладонь.

Филипп тонко усмехнулся.

– Нет, – возразил он. – У вас рука опытного, умелого воина. Я даже скажу вам комплимент, который мало кто от меня слышал: если бы вы вдруг решили поучаствовать в горячих играх, я бы поставил на вас.

– Благодарю. Но я торговец. Теперь. Раньше бывало всякое.

Я мысленно возблагодарила богов: Геррах не стушевался, не принялся мямлить, хотя все сходу пошло не по плану.

– В вас есть драконья кровь, – утвердительно произнес Филипп. – Перед вашей фамилией точно нет приставки «дра»? Уверен, если хорошенько вас поскрести, можно найти пару чешуек.

– К счастью, у меня ничего не чешется, – отрезал Геррах. – Амедея, ты надела мое любимое платье…

Он взял мою руку и коснулся ее губами, и моя магия позволила ему это. Рабский браслет все так же обхватывал смуглое запястье Герраха под рукавом белой рубашки, но я мысленно добавила разрешение касаться меня – и все получилось. Если бы сейчас его швырнуло о стену, это был бы эпичный провал.

– Что ж, все в сборе, – сказала я с радостью, которой не испытывала. – Прошу к столу.

Гости вошли в голубую комнату, где накрытый стол уже сверкал приборами и хрустальными бокалами. Я использовала простенький артефакт, и здесь было свежо и даже прохладно.

– Магия, – заметил Филипп, снова как будто принюхиваясь.

– Мой покойный брат был магом, – охотно пояснил Конрад. – Но ты и так это знаешь. От него остались кое-какие безделушки, я все собираюсь сделать опись, но дела… Садись сюда. Амедея, а ты рядом с гостем.

Но Геррах подвинул для меня стул галантным жестом, от которого я не смогла его отучить, и сел рядом. В итоге мы с ним оказались по одну сторону стола, а дядя с женихом – по другую, словно противники. Тетя заняла оставшееся место в голове стола как судья, или игрок, не выбравший команду.

– Пахнет чудно, – похвалил Геррах. – Снова ягненок? Молли, ты сегодня свежа как роза, – добавил он с неожиданной фамильярностью. – Новое платье? Очень тебе идет.

Тетя зарделась одновременно и от злости, и от удовольствия.

– Да, – выдавила она. – Мы с Амедеей прогулялись вчера. Выбрали обновки.

Она выбрала – и теперь во всех этих оборках и кружевах и правда смотрелась цветочком. А пока тетя крутилась в примерочной, я разузнала, что корабль до Эркайи отправляется уже через три дня, и забронировала места. Что ж, теперь осталось продержаться совсем немного, а потом пусть ищут меня и торговца шелком где-нибудь на востоке.

– Забыл сказать, как рад знакомству, – обратился Геррах к моему дяде. – Поначалу Аль-Малена показалась мне не слишком-то радушным городом, но потом я познакомился с вашей племянницей – и все изменилось. Она научила меня новому…

– Это чему же? – заинтересовался Филипп.

Надеюсь, Геррах не скажет – есть ножом и вилкой.

– С надеждой смотреть в будущее, – ответил он.

Его левая рука под столом уверенно легла на мое колено, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности – такого точно не было в планах. Геррах нежно улыбнулся, посмотрев на меня, и мне только и оставалось, что улыбнуться в ответ, хотя куда больше хотелось воткнуть вилку в его наглую лапу. Я тут едва дышу от паники, а он развлекается!

– Будущее так зыбко, – заметил Филипп. – Его может вовсе не быть.

– Поэтому надо ловить момент и жить настоящим, – согласился Геррах, и его пальцы аккуратно подтянули тонкую ткань моего платья и коснулись обнаженной кожи. – А вы, как я понял, занимаетесь горячими играми? – невозмутимо спросил он, пока его пальцы выписывали неспешные узоры на моем бедре. – Забавно, мы могли бы познакомиться раньше.

– Правда?

– У меня был раб. Опасный и неуправляемый тип. Тупая, злобная скотина, если уж откровенно. Я хотел продать его на игры. Но он сбежал.

– Жаль, – коротко бросил Филипп. – Люблю таких, не поддающихся дрессировке. На играх они показывают себя лучше всего.

– Амедея, тебе не жарко? – спросил дядя. – Похоже, артефакт не справляется.

– Просто я волнуюсь, – чистосердечно ответила я. – Мы давно не виделись, дядя, и я возлагаю особые надежды на этот вечер.

Дядя крякнул от возмущения и вновь виновато посмотрел на Филиппа.

– Но что же вы не едите? – поинтересовалась я тоном радушной хозяйки. – Сегодня тушеные овощи с нежным филе ягненка, а моему повару это блюдо удается особенно хорошо.

А еще оно не требует ловкого обращения с приборами.

– Мне все очень нравится, – заверил Геррах, а его пальцы продвинулись еще выше по моему бедру.

***

Конечно, я сама разрешила ему к себе прикасаться. Но не думала, что он настолько нахален. Впрочем, Геррах как будто старался держаться в границах, которые сам себе очертил. Он лениво поглаживал мою ногу, то возвращаясь к коленке, то вновь скользя пальцами по внутренней стороне моего бедра, и при этом легко поддерживал беседу.

– Значит, шелк, – сказал Филипп. – Интересный выбор.

– Что же в нем интересного? – невозмутимо спросил Геррах.

Я попыталась незаметно отпихнуть его руку, но куда там… От его неспешных прикосновений по моей коже побежали мурашки, и когда Геррах посмотрел на меня, искры возле его зрачков вспыхнули ярче.

– Вам бы больше подошло оружие, – пояснил Филипп, – мечи, щиты, копья…

– Вы так охотно распределяете роли, – заметил варвар. – Тоже отпечаток профессии? Мне вот интересно, сколько бы вы продержались на арене, Филипп. Минуту? Вряд ли две.

Дядя стал таким пунцовым, как будто это его обозвали слабаком или потискали под столом.

– Вы абсолютно правы, Геррах Шор, – Филипп рассмеялся, хотя не прозвучало ничего смешного. – Или все же Джеррах дра Шор?

Так быстро понял, что мой варвар – дракон. И то странное ощущение нехватки воздуха – было ли оно случайным? Филипп казался приятным интеллигентным мужчиной, но я помнила его лицо на играх, искаженное жаждой смерти.

– Каждый должен заниматься своим делом, об этом и речь, – продолжил мой потенциальный жених. – Меня бы очень быстро убили на арене, и поэтому я предпочитаю сидеть на трибунах. А вас я не представляю с шелком в руках, потому и удивлен. Какие у вас торговые маршруты?

Я поднялась, и Геррах нехотя убрал ладонь с моего бедра.

– Позвольте я поухаживаю за вами, – быстро сказала я, накладывая жаркое по тарелкам. – Ягненок удивительно хорош. А вот еще свежие овощи, медовый соус…

Переведя внимание на себя, я давала варвару возможность подумать и половчее соврать, или же вовсе свернуть с темы, но, к моему удивлению, он ответил вполне уверенно:

– Один из постоянных: Вароха – Дравиль.

А потом принялся сыпать названиями городов, в которых у него якобы есть торговые посты, прочертил маршруты своих вымышленных караванов и даже упомянул близкое знакомство с королем Варохи. Врет как дышит. А я-то думала, что дракон не умеет лгать.

– На данный момент я рассматриваю Аль-Малену как один из потенциально выгодных новых рынков, – ответил Геррах и повернулся к дяде. – Я подумываю купить здесь дом. Большой, удобный, с садом и купальнями, куда приведу свою будущую жену.

Жирный намек. Что-то такое я и просила сделать – заявить о серьезности намерений, чтобы дядя увидел в нем реального кандидата на мою руку и сердце. Я вновь села и с наигранным смущением опустила ресницы, исподволь наблюдая за мужчинами. Филипп присматривался к Герраху едва ли не внимательнее, чем дядя, а его тонкие пальцы мяли салфетку. Он то складывал ее, то разглаживал, и эти движения казались какими-то неправильными, болезненно судорожными. Пальцы двигались проворно и гибко, как белые червяки.

Я представила эти ладони на своем теле и непроизвольно поежилась.

– И дом Амедеи вам, полагаю, по нраву? – спросил дядя, насупившись.

– Нет, – ответил Геррах и вновь нашел мое бедро под столом.

Его рука уверенно повторила уже пройденный путь и поднялась еще выше, так что у меня перехватило дыхание.

– Мне по нраву она сама, – откровенно бросил Геррах. – Что до приданого – не интересует.

Дядя вскинул брови, а я умоляюще посмотрела на варвара. Вздохнув, Геррах убрал ладонь и, взяв вилку и нож, приступил к ужину.

Ел он с аппетитом, но очень аккуратно. Я ведь подозревала, что раб специально доводит меня своим чавканьем и манерами, и теперь получила этому подтверждение. Он бы, пожалуй, и с рыбой справился.

– А мы с Амедеей нашли чудный магазинчик, – невпопад сказала тетя, решив поучаствовать в беседе. – Такие прекрасные платья. И столько тканей: и шелк, и бархат, и кружева…

– Дайте потом адрес Герраху, – посоветовал Филипп. – Ему же надо куда-то сбывать свой товар. Кстати, где вы остановились?

– В съемных апартаментах, – ответил Геррах. – Устал от постоялых дворов и таверн. Хочется домашнего уюта.

– А ваши люди?

– Хотите поискать среди них мясо для горячих игр?

– Если кто-нибудь из них так же хорош и тоже прячет драконью чешую на своем теле…

Геррах откинулся на спинку стула и с насмешкой посмотрел на Филиппа.

– Такое чувство, что вам хочется меня раздеть, – заявил он и с таким предвкушением подтянул рукава рубашки, что я испугалась.

Сперва почти прямым текстом заявил, что Филипп слабак, теперь вот прямое оскорбление мужественности. В красных горах Герраха такое наверняка не прощают.

– Я и так вижу, что вы в отличной физической форме.

Филипп благостно улыбнулся, но серые глаза оставались холодными как сталь. Геррах как будто разочарованно вздохнул.

– Интересный браслет, – заметил Филипп, кивнув на его руку. – Можно взглянуть?

Мое сердце вновь подскочило и забилось где-то у горла.

– Нет, – ответил Геррах. – Я с ним не расстаюсь уже очень долгий срок.

– Полагаю, это подарок от женщины? – спросил дядя, выразительно глянув на меня.

Геррах закинул руку на спинку моего стула и невзначай погладил меня по шее.

– Так и есть, – вздохнул он и великодушно предложил: – Амедея, если тебе неприятно, что я ношу этот браслет, ты можешь его с меня снять.

– Нет, – ответила я, не сдержав улыбки. – Он тебе очень идет.

***

В целом ужин, по мнению Герраха, прошел неплохо. Дядя, поначалу глядевший на него волком, как будто призадумался. Женишок к концу вечера помрачнел и скатал свою салфетку в плотный шарик. Запихать бы ее прямиком ему в глотку, до самого кадыка, а лучше расквасить нос и добавить на белый костюм кровавых узоров.

Этот невзрачный козел просто выводил его из себя. Тощий, бледный, пальцы бегают и как будто живут своей жизнью. И этот хлыщ вознамерился покуситься на Амедею! На нее и так есть кому покушаться.

Что до хозяйки вечера, то она была очаровательна, а ее кожа – нежна как шелк, которым он якобы торговал. Самое захватывающее, что Амедее нравились его ласки: щеки розовели, дыхание сбивалось, а в голубых глазах, обращенных к нему, помимо злости мелькало и потаенное желание большего.

После ужина он вышел вместе с Конрадом и женишком, но отказался от места в экипаже, соврав, что хочет пройтись. Остановился ровно на границе, откуда его начинало тянуть в дом незримой цепью.

Конрад задержался возле него и тихо уточнил:

– Я верно понял ваши намерения касательно моей племянницы?

– Верно, – подтвердил Геррах. – Я хочу на ней жениться.

Такой вариант тоже возможен. В довесок к женитьбе по-любому пойдет свобода, и вряд ли узы брака будут тяготить его сильнее рабского браслета.

– И вы готовы отказаться от приданого Амедеи?

– Да, – кивнул Геррах. – Больше того, я дам за нее выкуп.

– А о какой примерно сумме идет речь? – заинтересовался Конрад.

– Сто тысяч золотом, – сказал Геррах, и глаза дяди алчно вспыхнули.

– Конрад, – нетерпеливо позвал его женишок из кареты. – Вы что там, решили сговориться на пару рулонов шелка.

– Я подумаю, – тихо пообещал дядя и пожал ему руку куда радушнее чем при встрече.

Геррах пошел вдоль стены, окружающей дом, и, завернув за угол, разбежался, подпрыгнул, уцепился рукою за край и, легко подтянувшись, забрался наверх. Спрыгнув во двор, он направился к дому, куда его тянуло не только рабским браслетом, но и вполне очевидными желаниями.

Он хотел распалить Амедею, но так уж вышло, что распалился сам.

Главное – успеть закрыть ей рот поцелуем до того, как она произнесет запрет.

***

Проводив взглядом Герраха, Конрад сел в карету и невольно поежился от близости Филиппа Ландо. Черт знает, что в нем такое: вроде обычный мужчина, даже довольно приятной наружности, всегда опрятный, чистенький, а иногда так посмотрит, что хочется с воем сбежать.

– Ситуация усложнилась, – пробормотал Конрад.

– Я так не думаю, – мягко возразил Филипп.

– Ты же видел, он явно заинтересован, да и она…

– У нас уговор, забыл?

Конрад вздохнул. Место в совете было его светлой мечтой. Но и сто тысяч золотом еще никому не помешали.

– А что если они уже… – промямлил он. – Ты видел Герраха – здоровый сильный мужчина, который явно своего не упустит…

– Это точно, особенно если учесть, что его рука полвечера провела у нее между ног, – процедил Филипп.

Конрад задохнулся от возмущения и стыда.

– Мне плевать, даже если она не девственница, – откровенно продолжил Филипп. – Я хочу ее, и я ее получу. А ты подумай вот над чем, Конрад, – его голос звучал вкрадчиво в полумраке экипажа, – он – из дикой вражеской страны…

– Вароха – наш торговый партнер, – слабо возразил он.

– Однако торгует и с Дравилем, с которым мы на ножах. А в Геррахе есть драконья кровь, не сомневайся. Если узнают, что ты отдал племянницу за дракона, это подорвет твою репутацию. А об этом узнают. Уж я позабочусь.

– Ты угрожаешь мне, Филипп?

Конрад постарался выглядеть суровым, но экипаж вдруг показался таким душным, и горло словно сдавило мягкой рукой.

– Что ты, Конрад, – возразил Филипп. – Какие угрозы? Я говорю как есть. И как будет. Если ты не отдашь мне Амедею, я от тебя и мокрого пятна не оставлю.

Конрад захрипел, оцарапал шею ногтями, пытаясь сдвинуть невидимую удавку, стянувшую шею. Высунул голову в окно и жадно втянул воздух.

– Да, душновато, – согласился Филипп. – Так что, мы поняли друг друга?

Конрад откинулся на спинку сиденья, обмахиваясь пухлой ладонью и безбожно воняя. Даже удивительно, что Амедея – родная кровь этого потного толстяка. Такая красивая, нежная, чистая… Жаль, если дракон успел первым, обычно женщины особенно робкие поначалу. Но это ничего. Филипп все равно сумеет сделать так, что она будет бояться.

Он помнил вкус ее страха там, на играх, и это было похоже на глоток холодного игристого вина, восхитительнее которого он никогда не пробовал.

– Филипп, а если Амедея заартачится, – пробубнил толстяк. – Она же не рабыня и не кобыла, чтобы я ею торговал. А она так на него смотрела, на Герраха… Между ними двоими происходило нечто особенное, – он покрутил рукой, – как будто разговор без слов.

– Она согласится, – отрезал Филипп.

Ведь он в курсе ее маленькой тайны. Так легко управлять людьми, если знаешь, на какие точки давить. Но теперь надо сделать все быстро. Филипп любил рыбалку. Когда блестящее серебристое тельце, выдернутое из привычной среды, отчаянно билось в панике, он чувствовал гармонию и спокойствие. Жадно открытый рот, выпученные глаза – люди, с которыми он играл, тоже походили на глупых рыбешек. С Амедеей он будет забавляться очень, очень долго, пока не выпьет весь ее страх до капли.

Но сейчас, он чувствовал, пора подсекать.