Стань моим завтра

Может быть, я смогу с этим справиться.

Бах!

Бекетт вернулся со смены только после одиннадцати. Я еще не спала: ковырялась со скетчем для романа и собиралась с духом, чтобы поговорить с Бекеттом о Рождестве. После разговора с мамой у меня не осталось выбора. Я уже не могла пойти на попятную.

– Привет, – сказал Бекетт.

– И тебе привет, – ответила я, поворачиваясь на стуле. Бекетт стоял у двери, излучая холод. На его куртке таяли крохотные льдинки. Но, когда он обводил взглядом гирлянды на стене и маленькую елочку, стоявшую на столе передо мной, в его темно-синих глазах плескалось тепло.

– Откуда все это?

– Ты не против? – спросила я. – Просто мне страшно надоело это чудовище на потолке, – сказала я, махнув рукой в сторону уродливой лампы, висевшей над нашими головами. Она была выключена. Квартиру освещали только гирлянды и маленькая настольная лампа, при свете которой я работала.

– Это так… мне нравится, – проговорил Бекетт. – Очень нравится.

– Отлично, – отозвалась я, внезапно растроганная мягкой улыбкой, заигравшей на его губах. – Все-таки праздники уже не за горами.

Я мысленно застонала от того, как банально прозвучали эти шесть слов, но Бекетт, похоже, не обратил на это внимания. Он снимал верхнюю одежду, не отрывая глаз от гирлянд. И от меня.

– А как тебе ковер? – спросила я. – Если не нравится, можем поменять его на что-нибудь получше, но…

Я попыталась придать своему голосу прокуренную хрипотцу.

– Я думаю, он задает стиль всей комнате.

Бекетт непонимающе моргнул.

– Это цитата из «Большого Лебовски», – пояснила я с горящими от неловкости щеками. – Никогда не смотрел этот фильм? Нет? А, ну неважно.

– Ковер отличный, – сказал Бекетт, задумчиво глядя куда-то вдаль.

– Тогда замечательно. Я рада.

– Схожу в душ, чтобы согреться, – произнес он все тем же рассеянным голосом.

– Ни в чем себе не отказывай.

Пора прекращать закидывать тебя дурацкими цитатами из фильмов…

Я пообещала себе спросить его про Рождество, когда он выйдет из душа, и, усевшись на матрас, принялась ждать.

Но Бекетт, переодевшийся в пижамные штаны и футболку с длинным рукавом, вышел из душа, преследуемый облачком пара и волной нервного напряжения. Остановившись у края кровати, он навис надо мной.

– Так больше не может продолжаться, – сказал он после небольшой паузы.

– Как – так? – переспросила я, чувствуя, как мое сердце пронзает ужас.

– Ты не можешь спать на полу, когда я сплю на кровати. Это неправильно.

С моих губ сорвался вздох облегчения.

– Господи, я уже подумала, что ты хочешь выкинуть меня на улицу.

Он скорчил гримасу, как будто съел что-то тухлое.

– Боже, ну что ты. Я бы никогда…

– Мне хорошо на полу, – сказала я.

– Нет, не хорошо, – возразил Бекетт. – Это неправильно по многим причинам. Тебе холодно. Неудобно. Да и просто… ты не должна спать на чертовом полу, Зельда!

Вот он. Тот самый разговор. Как говорила Дарлин…

– Я не сплю на полу, я сплю на матрасе, – проговорила я, чувствуя, как сердце стучит о ребра. – И что ты предлагаешь?

– Ложись на кровать. А я буду спать на матрасе.

Я уставилась на него, а он – на меня, словно между нами шел поединок характеров. Только вот я бы не назвала это сражением. Казалось, что мы не отталкиваем друг друга, а вместе сопротивляемся взаимному притяжению.

– Это бред, – произнесла я спустя пару секунд, скрестив руки на груди. – Тебе будет еще неудобнее, потому что ты до черта высокий. А я маленькая. Я хорошо помещаюсь на матрасе. Нет никаких проблем.

– Мне это не нравится, – настаивал Бекетт. – Я не могу продолжать спать в кровати, пока ты спишь на полу. Мне плевать на то, что ты маленькая, а я высокий. Ты займешь кровать.

– Нет.

– Да. А я буду спать на матрасе. И точка.

– Кто это тут сегодня раскомандовался?

– Быстро ложись в мою чертову кровать, Зельда!

Его слова зависли в воздухе между нами, и мы оба застыли. Мои щеки загорелись, а над головой возникла воображаемая выноска в форме облачка. Текста в ней не было.

Бекетт провел пальцами по волосам.

– Черт, я имел в виду… Ты понимаешь, что я пытался сказать.

Я обхватила себя руками и вытянула подбородок вперед.

– Да, я знаю, что ты пытался сказать, но мне не нужна твоя жалость.

– Это не жалость. Это… вот же ж черт.

Он раздраженно застонал, а потом положил руки на бедра и тяжело выдохнул.

– Пожалуйста, Зельда, – попросил он. – Просто согласись. Ради меня. Ради моего спокойствия.

– Не понимаю, что на тебя нашло, – сказала я. – Ладно. Но только на одну ночь.

– На каждую ночь.

– Нет. Давай… Не знаю. Будем меняться. Ты будешь спать на матрасе через ночь. Узурпировать твою кровать навсегда я не стану.

Мы уставились друг на друга.

– Соглашайся, Бекетт, или я лягу спать на гребаный пол.

– Ладно, – после небольшого молчания буркнул он и залез на матрас.

Ноги Бекетта свисали с края, и он попытался скрыть это от меня с помощью синего одеяла.

– А я тебе говорила, – произнесла я. – Ты слишком высокий.

Он натянул одеяло себе на голову.