Станем сильнее

Моё ухо уловило смешок, и я обернулась к его источнику. Это оказалась королева Виктория: она посмотрела на меня с таким унизительным снисхождением, что мне, к моему собственному удивлению, захотелось плюнуть ей в лицо.

– Что-то не так? – спросила я, сама не ожидая от себя такой дерзости.

– А, что ты… Просто поразительно, что беры даже о таком простом правиле этикета не знают. – Она взмахнула рукой, и к ней подлетела странная прозрачная чашка на палочке. Там плескалось что-то цветное – скорее всего, какой-то сок. – Даже интересно: ты в курсе, как стоит держать вилку и нож? В каких руках?

– А это имеет значение? – ответила я, растерянно глядя на приборы. Все – серебряные, начищенные.

Королева Виктория издала надменный смешок, и мне вдруг показалось, что стоит держать приборы в тех руках, которыми удобнее будет выколоть ей глаза.

– А что, по-твоему, имеет, м? – наклонила голову она, и её прекрасные локоны нежно скользнули по её плечам.

– Ну, наверное, то, что я хотя бы могу пользоваться тем, что даровано мне свыше, – припомнила я. – Мне тяжело понять, какая может быть сила в умении правильно держать ложку или вилку. К сожалению, на подобное, в отличие от некоторых, не обременённых столь серьёзными дарами, у меня попросту нет времени.

Я обхватила рукой бокал (амулет наконец подсказал, как это называется) за верхушку и отпила виноградный сок. Тем временем сок в бокале самой королевы, судя по звукам, забурлил. Но вдруг перестал. На моё плечо опустилась рука: это был герцог Генри.

– Мира, пожалуйста, – тихо сказал он, – не стоит.

Что-то промелькнуло мимо меня, и я поняла: это он прекратил бурление. До меня вдруг дошло.

Скорее всего, королева Виктория может немного пользоваться силой, но не управлять ей. И в этом ей помогает Первостепенная Четвёрка. Вот в чём ещё их сила. Они не просто запускают ее – их связь гораздо глубже. И если к этой связи присоединится Феникс…

– Друзья, друзья, не будем ссориться! – вдруг прервал нас Лиафвин. – Виктория! Ты ведь хотела показать нам кое-что. Одно из твоих замечательных представлений, помнишь? Мне кажется, сейчас самое время начать!

Он улыбнулся так ласково и нежно – до этого все улыбки были лишь подобием этой. И при этом он смотрел на Викторию – смотрел так пристально и сосредоточенно, что я бы на её месте сломилась от натиска умиления.

И, похоже, Виктория всё-таки живая и смертная! Ведь она, сперва призадумавшись, наконец глубоко вздохнула и тоже улыбнулась ему в ответ.

– Ты прав, – кивнула она. – Может быть, не все оценят, – сказала она, естественно, окинув меня пренебрежительным взглядом, – но я всё же хотела показать свои способности заинтересованной публике.

– Ура-а-а! Давай, Виктория, у тебя так здорово выходит! – чуть не выскочила из-за стола Жанна, но королева тут же её перебила:

– Жанна!

– Что? Мы не при всех. Ты же сказала, что наедине можно!

И она тоже улыбнулась – широко и дружелюбно. К моему удивлению, и на это королева вздохнула.

– Богиня с вами, – сказала она и, чуть отодвинувшись на стуле, заводила руками в воздухе. – Одну секунду.

Лиафвин, похоже, поглощённый этим зрелищем подпёр подбородок руками и улыбнулся – так сладко и так нежно, что сердце всякой бы растаяло. Жанна же ёрзала на месте, не в силах сдержаться. Герцог Генри благосклонно улыбнулся. Гили с Захарией в любопытстве переглянулись и пристально уставились на королеву Викторию.

А Феникс же, к моему удивлению, смотрел вовсе не на неё и даже не наверх, где начали загораться огни представления. Нет, он упорно пытался смотреть туда, но взгляд его то и дело метался.

Спустя мгновение я поняла и чуть не взорвалась от хохота: Феникс глядел на тарелку с мясом. А моё чуткое ухо услышало: у него живот так и урчал от голода… И правда, тут точно не до представления. Я бы тоже не могла сосредоточиться.

Но поздно. Королева Виктория уже начала свою речь:

– Знаете, есть один философский труд верховного патриарха эллиадской церкви под названием «Космос – дом Богини». Он очень вдохновлял меня в своё время, когда я постигала магическую науку.

Ой, ещё и слова какие сложные. Мой амулет перегревался, как и голова, и я с трудом подавляла зевок.

Но благо всё скрашивалось картинками. Судя по всему, Викторию взаправду слушал только Лиафвин, нежно ей улыбающийся. Остальные настолько были прикованы к видениям небес на потолке, что её речи, видимо, пропускали мимо ушей. Что-то в этих видениях казалось мне знакомым. Безусловно, они невероятно красивы. Но я их уже видела.

Давным-давно. Когда Феникс привёл меня в лес. Любые творения смертных не могли сравниться с тем, что я лицезрела. И это даже не в обиду королеве Виктории: признаться, она передавала мои видения очень близко, и, если не видеть их до этого своими глазами, можно подумать, что она и впрямь настоящая художница. Так что пускай творит – меня это просто не трогает.

Как, похоже, и Феникса. Он правда всеми силами пытался смотреть наверх, но взгляд его постоянно падал на стол, откуда доносился манящий запах мяса. Будь я голодна, я бы тоже сошла с ума.