Станем сильнее

Спустившись ко мне, он протянул мне локоть. Я задумалась. Чувства… Они тут совсем не к месту. Но мне вспомнились слова Гили: выбить клин клином. Этот план уже не работал… Но, может, если я воспользуюсь любезностью сейчас, мне и впрямь станет полегче? Просто на мгновение расслабиться, хоть какую-то часть этого плана пустить на самотёк. Довериться.

Кажется, я уже не справилась с волнением. Если я не доверю хотя бы часть себя хоть кому-то, боюсь, я просто не выдержу и вновь взорвусь.

– Пускай будет так.

Я взяла Генри под руку. А он – ярко улыбнулся.

– Спасибо. Я постараюсь не подвести тебя.

Что-то мне подсказывало: он-то своё слово сдержит. Это успокаивало…

Так, мы прошли вниз и заторопились к одной из сторожевых башен. Удивительно, но идти и опираться на кого-то и впрямь легче, чем идти самой. Тем более походка герцога Генри была такой уверенной и такой твёрдой…

– Мира! Постойте, я вас ненадолго…

От знакомого голоса у меня шёрстка встала дыбом.

– О, Феникс… Ты разве не должен отвлекать Её Высочество? – задал вполне закономерный вопрос герцог Генри.

– Я… У меня быстрый вопрос.

Он выскочил вперёд и на мгновение остановился взглядом на наших с Генри руках. Ох… Нет-нет. Не сейчас. Чувства… столкнулись с испытанием. Я… не должна отпускать руку. Таков план. Но Феникс не должен видеть…

– Простите, что прервал вас, – сказал он вдруг изменившимся голосом. Всё ещё улыбался, но голос потух. Где твоя искорка, Феникс?..

– Мира, я хотел поговорить… Не волнуйся, Генри, я ненадолго её у тебя заберу!

От его неловкой улыбки сердце облилось кровью. Феникс, что же ты делаешь? Что чувствуешь? Почему ты совсем-совсем ничего не говоришь, видя меня рядом с Генри? Неужели тебе просто всё равно? Или я так сильно обидела тебя?

– Думаю, то, что я поприсутствую, ничего не изменит, – пожал плечами герцог Генри.

– Наверное… Наверное, ты прав.

Феникс! Я не знала, из каких сил сдерживалась, чтобы не заплакать от его безразличия. Если ты хотел поговорить со мной, почему не настоял на том, чтобы это было наедине? Всё. Если я это не прерву – я взорвусь прямо здесь и прямо сейчас. Этого нельзя допустить!

– Феникс, если это по поводу обещания, то я извиняюсь перед тобой, – не стала медлить я. – Извиняюсь, что нарушила, и постараюсь больше так не поступать.

– Не извиняйся, я вовсе не это…

Пока он не успел растопить моё сердце, я прервала его:

– В любом случае, Феникс, сейчас не время это обсуждать. Нам нужно предотвратить взрыв во дворце, наши обещания сейчас не самое важное. Потом поговорим, хорошо?

Взглянув на него, я чуть не забрала свои слова обратно: похоже, холод моих слов его ранил. Искорка потухла. Осталось только недоумение.

Я не могла смотреть, как жизнь утекала из его глаз, с его лица и из его души. Он мой Проводник, и, как бы то ни было, он заботился обо мне. Что бы ни чувствовал, он – беспокоился. Мне не стоило этого забывать.

– Я обещаю поговорить с тобой об этом позже, – постаралась улыбнуться я. – Это обещание я точно сдержу, можешь не волноваться. Ну или ты всегда можешь меня ткнуть с ним, и я вспомню.

– Да… Да, это было бы замечательно! Конечно! – говорил он улыбаясь, но вновь натянуто. – Тогда не буду вас отвлекать. Пойду обратно на пост!

И он, бросив последний взгляд на наши руки, ускакал за наши спины. Он не обернулся, но обернулась я.

Что же кроется в твоей душе, Феникс? Узнаю ли я когда-нибудь?

* * *

Пришло время бала. Вот они – часы, что пробили время. Сгущались сумерки, и начало подступило.

Мы собрались у дворца в ожидании своего выхода. Каждый из нас сделал, что ему было велено.

Жанна и Лиафвин занимались праздником для народа: они проверили, чтобы весь рынок полнился едой и музыкой, после чего Жанна оделась в платье, которое делало её совершенно другим человеком: настоящей леди в пышном, но воздушном и свободном наряде. Однако стоило ей приподнять подол, как мы поняли: а ноги-то у неё босые. Лиафвин же обошёлся народным нарядом эльфов: он был свободный и естественный, расписной, но вовсе не вычурный – почему-то он нравился мне гораздо больше, чем платья лордов и леди.

Гили и Захария закончили охранять дворец от ненароком брошенного взгляда королевы Виктории. Захарии очень пошёл местный наряд: с его упорным и хитрым нравом Захария вписывался в местное окружение. Для Гили же пришлось покромсать уже существующее платье – опять же, Жанны, которая отдала его без всяких сомнений: наверняка она сама хотела, чтобы то было порезано. Так или иначе, Гили платье пошло: хоть ноги у неё остались Лошадиные, само платье замечательно село на её фигуру, с которой ей действительно повезло.

А мы же с герцогом Генри… Я не хотела выделяться, но Генри настоял, чтобы я надела лучшее платье Жанны, которое та отказывалась надевать. Оно сдавливало меня и не давало дышать, но зато в нём я смотрелась удивительно хорошо. Платье было расписано цветами и другими растениями, причём вышиты они были такими красивыми разноцветными нитками, что от них и впрямь веяло жизнью. В миг, когда я присмотрелась к себе, я вдруг поняла, насколько скучаю по свадебному наряду…