Станем сильнее

Точно здания не погрузились в воду, а родились из самой воды. Они казались искусственными растениями, кораллами, переплетающимися в бурном танце ярких красок. Стеклянные проходы и крыши, походившие на кремовые и леденцовые сладости, ровные мозаики и каменные фигуры, вздымающиеся колонны – город пестрил, город жил точно сам по себе, сотворённый на бумаге художником, покинувшим своё творение.

– Вот она – Плекса[3]. Все дороги ведут в Плексу, – окинула город трезубцем Адрастея. – Мой род захватил этот город много веков назад и нарёк его столицей независимых городов – полисов. Сейчас сюда съехались представители всех полисов Эдельгвирской империи, чтобы образовать совет. Впервые за долгие века мы наконец перестали спорить и объединились перед лицом общего врага.

– Империя… Я думала, у вас всё император решает, как самый старший дядька, – уточнила Гили.

– Всё несколько сложнее, чем в ваших… наземных государствах, – сдержанно ответила Адрастея. – Расскажу по дороге. А пока наслаждайтесь.

Чем ближе мы подплывали, тем яснее видели улочки, наполненные русалками и русалами, базарами и тихими закутками. Дома извивались ото дна к небесам, похожие на гладкие кораллы, усеявшие дно. Какие-то повыше, какие-то пониже, крыши выстроились в гладкую волну. Фасады зданий образовывали собой единый мозаичный рисунок, текущий сквозь саму Плексу.

А народ… Русалки везде. Сверху, снизу. Яркие, живые, говорливые, они наполняли собой улицы и площади. В их глазах искрилась жизнь – настоящая и… какая?

– Они свободны, – поймала мой взгляд Адрастея. – Каждый в Эдельгвирской империи свободен. Он может стать почти кем угодно. Хоть знатью, хоть ремесленником, хоть воином. Ни русалки, ни русалы не ограничены. Конечно, есть ограничения, но мы стараемся преодолевать их, чтобы во главе всегда стояли ум и талант.

Мы с Захарией и Гили встретились взглядами – крайне удивлёнными.

– Разве есть какой-то порядок в таком государстве? Без разделения власти и обязанностей, – справедливо поинтересовался Захария.

– Порядок есть. Просто он построен иначе, – гордо вскинула подбородок Адрастея. – Он называется демократия.

Слово красивое… но стояло ли за ним что-то? Я не стал в это вдумываться, ведь я наконец-то увидел Адрастею чуть искренней, чем раньше. Гордость-то была непоказной – настоящей, пылкой, яркой, как пламя, которого русалки, на самом деле, никогда не видели.

– Может быть, как-нибудь потом я расскажу вам о нашем строе подробнее, – торопливо отозвалась она, что-то вспомнив. – А теперь мы должны плыть дальше: нас ждут.

Адрастея спустилась ниже, к народу. Тот почтенно разошёлся, и радостные возгласы, поклоны наполнили улицы. Дочь императора наслаждалась вниманием: впитывала его до последней капли, улыбаясь, раскидывая руки, красуясь трезубцем.

Гордость и хитрость… Любопытство и прагматичность… Вода и огонь… Адрастея полна противоречий. Как и положено наследнице, которую я должен повести за собой.

Вдруг Адрастея причудливо повела трезубцем, и нас окружили воины. В блестящих доспехах, идеально обученные, с высокими щитами и отливающими металлом мечами, они образовали чёткий строй.

Меня вдруг словно посетило видение… Отголосок прошлого. Ровный строй шагающих легионеров… Блестящие доспехи… Высоко поднятые мечи… Я – наверху. И голос: «Взгляни на свою силу… Когда-нибудь ты станешь их повелителем. Ты не можешь их подвести».

Заворожённый воспоминанием, я и не заметил, как мы продвинулись вперёд. Захария и Гили подталкивали меня, но я не замечал этого. Мы остановились у большой каменной лестницы. А за ней – дворец. Он выделялся во всеобщей красочной картине снежной белизной, словно святыня. Высочайшие колонны загораживали собой вход – вход в город в городе. Лишь издалека я видел там здания и жителей.

– Воины! – произнесла Адрастея, вскинув трезубец.

– Да здравствует император Ликург! – ответили ей те.

Только тогда я заметил, как мощно тело Адрастеи. Она ничуть не уступала воинам – жилистая и мускулистая, с широкими плечами – и при этом оставалась женственной с своей тонкой талией и изящным станом.

– Приветствую вас, воины!

Я вскинул взор, когда из-за колонн наконец-то показался он – император. Широкоплечий. Высокий – едва ли не в два раза выше своих воинов. С вытянутым, как у орла, лицом. На удивление, наряд его был скромный, не усыпанный украшениями. Но в его простоте и заключалась особая роскошь – особая близость к народу, которую нельзя купить.

Но больше всего меня поразило сходство Ликурга с Адрастеей: те же глаза – синие и узкие, проницательные, и те же длинные тёмные волосы, похожие на дуновение бездны, опоясанную золотым лавровым венком.

– Это он, дочь? – проговорил император, глядя на меня со сцепленными перед собой руками. Он немного проплыл, остановившись почти прямо над нами. Фонари озарили его, точно сам Игнис.

– Да, отец, – склонилась она. – Его зовут Проводник Феникс – как ту птицу, способную возрождаться из пепла. Он – сам Огонь. Тот, кто поможет нам победить.

Я немного отстранился, недоумённо оглядываясь. Я? Победить?