Станешь моей?

Оказывается, к пяти часам нам предоставили не только полную гардеробную нарядов в восточном стиле, но и несколько гримёров, стилистов и визажистов, чтобы мы выглядели как настоящие наложницы в гареме.

И тридцать девушек несколько часов сурьмили брови, бренчали монистами, делали арабский макияж, лепили искусственные ресницы, в общем, старались как могли, чтобы явиться в огромный шатёр к султану при полном параде.

Но лучше всех в этом шатре, заставленном блюдами со сладостями, кувшинами с вином и прочими атрибутами турецких исторических сериалов был, безусловно, сам «султан».

В длинном расшитом золотом изумрудном кафтане, надетым прямо на голое тело и расстёгнутом на груди, в шёлковых шароварах под ним и босиком, он сидит на небольшом возвышении в подушках и поигрывает перстнями на пальцах, как истинный правитель, приветствуя каждую входящую девушку скупым кивком.

Кейт, конечно, расположилась на толстых коврах в первом ряду. После личного свидания она, можно сказать, была в фаворитках. Я постаралась выбрать уголок потемнее и подальше, за спинами у всех. И Анита, как ни странно присоединилась ко мне.

– Задача проста, – достаёт Адам из-за спины две розы, белую и чайную, и выразительно покрутив в руках кладёт рядом с собой, – рассказать султану такую историю, чтобы она растопила его холодное сердце и запала в душу. Та история, что понравится мне больше всех, заслужит чайную розу. Это двухдневное свидание в горном шале и иммунитет на все дни до него. А «наложница», что окажется второй по красноречивости, получит иммунитет только на сегодняшний вечер и белую розу.

По шатру несутся возбуждённые шепотки.

– Двухдневное? – спрашивает девушка рядом с нами.

– Мы слышали не больше тебя, – осаживает её Анита, сверкнув глазами, и девчонка старается отсесть подальше.

– А у тебя есть история? – вздыхаю я, силясь припомнить хоть что-нибудь.

– Мне она ни к чему, – шепчет Анита. – Я сегодня выбываю.

– В каком смысле?

– В самом прямом, – хмыкает она. – Он меня затем и задержал, чтобы предупредить.

– Они что ещё и предупреждают?! – стараюсь я говорить как можно тише, но всё же заставляю девушку впереди себя недовольно обернуться.

– Давай, давай, не шикай, – отгоняет Анита и её. – Не в кинотеатре.

– Как же я буду без тебя, – не могу я сдержаться, чтобы не обнять свою Тучку. Я даже прикусываю губу, чтобы не заплакать у неё на плече. Нет, это нечестно. Ну почему Анита? Почему не эта лживая тварь Кейт? Ну, почему именно сейчас, когда мы по-настоящему сдружились?

– Не ссы, подруга, – гладит она меня по спине и отстраняется. – Всё будет хорошо. Главное, никому здесь не верь. И думай только о себе. Я тут тебе кое-что написала, – суёт она мне в руку записку. И поясняет, пока я прячу её внутрь топа: – Прочитаешь и лучше уничтожь, не храни. А ещё кое-что расскажу. С новенькими это ты тут сама разберёшься, кто есть кто. А по стареньким пройдусь.

И пока кто-то из первых рядов принялся удивлять Адама какой-то слезливой историей, Анита, не особо церемонясь, тыкает пальцами.

– За эту не беспокойся, вылетит не сегодня завтра после меня. Вот та в голубом, девочка скромная и хорошая, с ней можешь подружиться.

– А как зовут?

– Эми, – шепчет Анита. – Пока тебя не было, она была у Адама в фаворитках.

– Хорошенькая, – рассматриваю я точёный нежный профиль блондинки, которую я и не замечала раньше.

– Не ревнуй, – улыбается моя Тучка. – Адам её просто оберегал. Она первое время всё плакала, и он взял над ней шефство, чтобы не сбежала. И она ничего, привыкла. Хорошо готовит. На кулинарном конкурсе такие шедевры делала, пальчики оближешь. А так целыми днями читает. Ни в каких сплетнях не замешана. Козней никому не строит. Ни с кем не дружит. Больше молчит. И Адама не любит.

– Что она вообще тогда здесь делает?

– Это уже ты сама у неё спроси. Мне оно было без надобности. Дальше. Вон те две, – обращает она моё внимание на девушек, что держатся за руки. – Познакомились здесь, но обе махровые лесби.

– Ты шутишь что ли? – округляю я глаза.

– А похоже? – хмыкает Анита. – Но да, имей в виду, что сюда и таких берут. Я их как-то застала в ванной. Чуть не присоединилась, – лыбится она, сверкая белоснежными крупными зубами, – горячие девчонки. Но сама понимаешь, тоже тебе не конкурентки.

Она рассказывает и про остальных. И даже про новеньких, к которым успела присмотреться. А потом огорошивает меня заявлением:

– А ты знаешь, я даже рада, что сегодня ухожу. Я так устала.

– Я тебе даже немного завидую, – вздыхаю я. Что ещё здесь ждёт меня, одному богу, наверно, известно.

– Не вздыхай. Я же говорила, что мне не показалось: он прямо с ума по тебе сходит. Адам.

– И ему можно верить?

– Как это ни прискорбно, да. Но честно, я тебе не завидую. Ведь не одна я это вижу. А ещё тебе придётся рассказать историю.

– Что? Не-е-ет, – качаю я головой.

– Да, Ева, да, – толкает она меня плечом. – А иначе как ты полетишь с ним в шале.

– Я не могу лететь ни в какое шале, – шепчу я. – У меня месячные.

Она беззвучно смеётся. Но меня сегодня уже просто достало, что надо мной смеются.