Станислав Ростоцкий. Счастье – это когда тебя понимают

Я все свои картины снял с оператором Шумским. Он тоже фронтовик, тоже инвалид войны. Мы учились во ВГИКе вместе и дипломную работу снимали вместе. И я ему очень многим обязан, потому что он не только оператор, но в огромной степени соавтор моих картин. Я не могу не вспомнить сегодня совершенно замечательного человека – Сережу Серебренникова, моего художника, который тоже сделал со мной все картины. Он тоже фронтовик. Поэтому все это нас объединяло. Конечно, я не могу не вспомнить директоров – Яшу Сапожника и Григория Рималиса. К сожалению, Григогия Рималиса тоже нет. Это были совершенно замечательные директора картин. Конечно, про всех я говорить не могу. Но я не сказал еще о человеке, который был мне очень близок и как друг, и как товарищ с института, – о Кирилле Владимировиче Молчанове, с которым мы сделали практически все картины. Но он ушел из жизни. И поэтому 2 картины я сделал без него. Ему я тоже очень многим обязан, потому что это была музыка для фильма, а не для того, чтобы прославить себя. Это была музыка, которую он отдавал фильму, а благодаря этому фильмы тоже имели большой успех. Постольку-поскольку главным проводником того, что я хочу сказать в картине, являются актеры, актеры для меня – святые совершенно люди. Я не боюсь сказать, что я всех их очень люблю. И надеюсь, что они меня тоже любят.

* * *

Когда я оглядываюсь назад, то вижу, что прожил очень интересную жизнь. Жизнь, в которой осуществились совершенно невероятные мечты.

Ну, подумайте сами? Мог ли я, мальчишка с 1-й Миусской улицы, бегавший смотреть в клубе Каляева или знаменитой Зуевке на смешного человека в больших роговых очках, выделывавшего невероятные трюки на белом полотне экрана; мальчишка, восхищавшийся не менее смешным, а порой и грустным человечком в котелке, с тросточкой и неизменными усиками, которому подражали клоуны в цирке и мальчишки во дворе, предположить тогда, что через много лет я встречу в Каннах сильно постаревшего, но такого симпатичного Гарольда Ллойда, и он будет долго удивляться тому, что я знаю его, и не только по старым картинам, но и потому, что его изучают во ВГИКе, хотя напрочь забыли в его родной стране? Для него это будет странно, для меня – нет. Мог ли я подумать, что в Венеции увижу живого Чарли Чаплина и смогу прикоснуться к его руке. Или, например, можно вспомнить, как мы – я, Бондарчук, Озеров – по приглашению гильдии режиссеров США летели в «Боинге» первым классом над Америкой и вдруг узнали, что в туристическом классе летит сама Бет Дэвис! Естественно, мы ее тут же пригласили в первый класс и проговорили с ней всю дорогу. И таких встреч у меня было огромное количество. Я посчитал как-то, что я был в 56 странах, и в некоторых помногу раз, познакомился с массой людей.

Я ведь действительно ископаемое. Я – кум Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой. Мы с ней вместе крестили ребенка – Аню Дмитриеву, дочку мхатовского художника Владимира Дмитриева. Теперь она чемпионка по теннису. Я жил у Книппер в Ялте и в гурзуфском ее доме. Тарханов, Качалов, питерцы Скоробогатов, Чесноков и Толубеев – какие актеры!

И много других чудес произошло в моей жизни. Именно о чудесах думал я не так давно, когда мы сидели рядом с Иваном Дмитриевичем Папаниным в Кремле и вместе с ним из рук Председателя Президиума Верховного Совета получали награды. Разве мог я, погибая в болоте и видя глаза погибавшей вместе со мной и такой же беспомощной лошади, представить себе, что через много лет буду сидеть на почетных местах в музыкальном центре Лос-Анджелеса рядом с Кингом Видором и Рубеном Мамуляном и услышу со сцены, что фильм «А зори здесь тихие» признан Академией киноискусства Америки одним из 5 лучших фильмов мира и ему присужден «номинейшен» премии «Оскар»? А каково было мое радостное удивление, когда я совсем недавно узнал, что моим фронтовым товарищем был человек, который последним прикоснулся к Гагарину перед полетом в космос[151]. А разве не чудо, что я, как и все мои современники, с помощью телевидения стал свидетелем и очевидцем этого полета. И мне посчастливилось познакомиться и разговаривать с человеком, который, первым освободившись от земного притяжения, остался таким земным, близким и дорогим каждому из нас. И еще много, много чудес произошло в моей жизни.

Да, мне повезло, я занимаюсь своим любимым делом. Я был знаком со многими замечательными интереснейшими людьми. Я много путешествовал и по своей стране, и за ее рубежами. И было еще много, много всего интересного и хорошего. Но я твердо знаю, что тот, кто не ведал вкуса последнего куска черного хлеба, кто не испытал горя и страданий, – никогда не почувствует вкуса простого человеческого счастья. Люди моего поколения благодаря пережитому не стали пессимистами и нытиками. Они любят жизнь потому, что знают цену каждому прожитому дню, каждому куску хлеба.