Становление

Мы, ясное дело, промахнулись, но как узнать, в какую сторону? Приняли решение плыть влево, вдоль берега, отыскивая какое-нибудь селение, чтобы причалить и спросить о нашем местоположении. Я сходил на завтрак и вернулся, чтобы сменить Парамона. Катамаран медленно плыл вдоль берега, без парусов. Берег казался пустынным, что не удивительно. Здесь не прекращаются военные действия и вполне реально напороться на пиратов, Турок, Итальянцев или Никейцев, которые с удовольствием остановятся, чтобы ограбить обнаруженное селение.

Да и по берегу бродят, недобитые монголами, шайки половцев. Мы плыли часа два, когда заметили какое-то поселение на берегу. Начали подплывать ближе. На расстоянии кабельтова от берега, бросили якорь, так как дальше виднелись скалы и крайне узенькие проходы между ними, для нашего корабля непроходимые. Спустили плоскодонку на воду. В неё влезли десять дружинников и погребли к берегу. На берегу, к этому времени, собрались десятка два людей. В бинокль было видно, что у некоторых в руках арбалеты. Это мне очень не понравилось. Видимо арбалеты заметили и сидящие в лодке. Они остановились за 100 метров до берега и накрылись щитами.

Местные произвели залп. Болты, большей частью упали в воду, но три из них воткнулись в борт и в щиты. Нам было известно, что практически всё побережье захвачено Венецианцами или Генуэзцами, поэтому я не рекомендовал своим людям вступать с аборигенами в стычки. Старшего в лодке, снабдил белой тряпкой на палке, которой тот начал размахивать. Люди на берегу успокоились и знаками показали, что не будут стрелять. Лодка продолжила путь между скал и скоро выплыла к берегу.

Мы видели в бинокль, что наши переводчики –грек и половец, вышли и начали разговаривать с собравшимися. Вдруг, совершенно неожиданно, толпа кинулась на наших дружинников и вокруг лодки завязалась схватка. Оба наших переводчика были вообще без оружия, и я видел, что они рухнули убитые на песок. Остальные дружинники выхватили мечи и начали отбиваться от нападавших, которых было 15 человек против наших восьми, кстати это были бывшие гребцы с галеры.

Нам было невозможно стрелять, опасаясь попасть в своих. Но я велел бойцам выцеливать врага и, если тот находился в стороне от наших, стрелять. Прозвучали несколько выстрелов, но упало всего два противника, а бой переместился в воду. Наших теснили с берега, и они отступали по воде, всё глубже. Уже две наших плоскодонки набирали волонтёров с карабинами, чтобы спешить на выручку. Я прыгнул в последнюю лодку, и ребята заработали вёслами. Десять противников и 6 наших бойцов сражались по пояс в прибое, когда стрелкам удалось выбить ещё четверых нападавших. Почуяв неладное, шестеро уцелевших помчались обратно на берег и попытались скрыться. Но пули догнали и их тела распластались на мелководье.

Оставшиеся пятеро бывших гребцов, помогая шестому, видимо раненому, выбрались на берег и стали поджидать подмоги. Я и двадцать волонтёров высадились на берег и подошли к месту сражения. Всё было закончено. 15 убитых сволокли в кучу. Наши потери составили 4 убитых и один раненый. Было обидно, что убиты два переводчика, бывших бродника, не имеющих оружия. Враги подло напали на ничего не ожидающих людей. Кто же такие, эти напавшие на нас? Я разглядывал поверженных, находя их лица явно кавказского типа. Но следовало ещё разобраться с раненым.

Я сам рассмотрел его и нашёл, что вообще-то он совсем не раненый. А сильно оглушён ударом меча по шлёму. Видимо удар вызвал сотрясение мозга и тот не мог прийти в себя. Я приказал выжившим гребцам немедленно доставить оглушённого на борт и уложить в кровать. Имелась у нас каюта для больных и раненых на 20 человек. Пусть его не трогают, так как он нуждается в покое и ему нельзя двигаться. Гребцы уплыли, а мы продолжили осмотр. Наших четверых убитых уложили рядком на берегу. Ничего не поделаешь, война требует жертв, но я считал, что здесь имеется большая доля моей вины. Среди гребцов не было ни одного волонтёра, вооружённого хотя бы пистолетом.