Станция

Под пристальным взглядом Крагге Татьяна поспешила одеться. Что ответить серафиде, она не представляла. «Учитель не успел!..» — только и мелькнула мысль, однако собеседница тут же подхватила:

«Вполне могу понять! Возможно, он не желал подстёгивать твои новые возможности обучением. Ждал, когда они проявятся в полную меру, перестанут пугать...».

«Они никогда не пугали меня! — возмутилась Татьяна. — Удивляли, приводили в восторг — да! Но не пугали!»

«Значит, он не просто знал, что делал, но и не ошибся в тебе! — серафида удовлетворённо заворчала. — Надо же, а я всё гадала, что занесло меня на эту узкую тропу, затерянную в галактике! Оказывается — ты!»

«Я не понимаю!»

«Ты передаёшь мне раздражение с песчинкой возмущения, дитя. Это острые эмоции, их грани ранят того, кто их испытывает, и направлены ранить того, к кому обращены. Потому они даются тебе легко! А теперь попробуй передать мне интерес к тому огромному миру, свидетелем которого ты стала, ощущение нехватки знаний, которое ты испытываешь постоянно, и своей растерянности и даже вины за то, что подводишь Лу-Тана».

Татьяна села на одно из вдавленных, похожих на след неведомого животного, пружинящих сидений. Требование серафиды ошеломило не сколько невозможностью сделать то, о чём она просила, сколько тем, как чётко считала гостья с Крелоса скрытые мотивы Татьяниного испуга и нежелания ментального общения с живыми существами. Выражение пучеглазой морды неуловимо изменилось: уголки большого рта приподнялись, губы раздвинулись, и Татьяна разглядела желтоватые хрящевые пластинки, заменявшие серафидам зубы.

«Ты пытаешься вести себя, как взрослая, — Крагге покивала головой, подтверждая свои слова, — но в прибое ты — маленький головастик, впервые выплывший из родного кгаккса! Тебе дана возможность видеть Океан, а ты предпочитаешь разглядывать лагуну. Попробуй увидеть мир объёмно!»

Беззвучный голос Странствующей Певуньи становился глубже и значимее, проникал в отдалённые уголки сознания, выворачивая наизнанку. Казалось, тёплые пальцы чужого разума играют неузнаваемую пока мелодию на волнах мозгового излучения. Татьяна сама не заметила, как закрыла глаза и поддалась чарующему зову. Как тихонько закачалась, обхватив себя руками и поджав колени к животу — словно маленькая девочка, сидящая на берегу кажущегося огромным озера, в глубине которого плавали неспешно разноцветные и причудливые рыбы чуждых мыслеобразов. Рыбы собрались в стаю, дружно подняли блестящие головы и уставились на неё сотней глаз, подобных мягко вспыхивающему янтарю. Они ждали той мелодии, что Татьяна захотела бы им пропеть. Вот только петь она не умела!

Татьяна вновь почувствовала тепло воды Лагуны Ушедших за горизонт, отстранённый холод Звёздного пути, дружественные касания разумов Танов. Следуя их зову, попыталась передать Крагге своё одиночество после ухода Учителя и испытанное в Лагуне чувство — найденной потери; интерес и настороженность к тем существам, в чьих жилах текла кровь Лу-Тана.

Ответная волна эмоций накрыла её с головой, но дружеский разум не давал захлебнуться в потоке, вёл, удерживая и направляя. И неожиданно Татьяна ощутила сразу несколько десятков креллов — на Крелосе и вне его, будто наяву отхлопавших ей весёлые, обнадёживающие и подбодряющие приветствия, во всех оттенках которых она ещё не смогла разобраться. Таны говорили с ней хором — беззвучно, через огромные расстояния галактического пространства передавая родное тепло сердец, а она отвечала, как умела, передавая радость и изумление, и что-то, чему никогда не нашла бы названия. Мир раздвинулся...

«Хорошо! — прозвучал тихий голос, явно не желающий напугать её. — Головастик впервые выплыл из бухты! Хватит на сегодня, дитя. Нового нельзя есть много!»

Мироздание сузилось до Квиллиниума. Потрясённая новыми ощущениями, Татьяна Викторовна открыла глаза и поняла, что раскачивается на сидении — совсем так, как когда-то маленькие зелёные «прынцы», синхронизирующие своё сознание с сознанием матери.

Буро-коричневое пятно медленно плавало под водой вдоль бортика бассейна, но, едва мир перестал качаться перед глазами Татьяны, вынырнуло, обернувшись ухмыляющейся мордой Крагге. Серафида лучилась довольством. И более не стесняясь, Татьяна ответила ей всем спектром испытываемых эмоций, поделившись собой, как когда-то делилась с Управляющим Разумом Лазарета.

Широкая лапа высунулась из воды и довольно похлопала по мостику, отчего тот ощутимо закачался, едва не сбросив Татьяну обратно в бассейн.