Станция

«Не понимаю!»

«Серафиды ощущают порывы сознания к Вечности, у других рас носящей разные наименования, суть от которых не меняется — Бог, Мировой Разум, Таман... Тебе, дитя, удалось трижды самостоятельно найти путь к Вечности. Это случалось, когда чужие ростки пытались захватить твоё сознание и подчинить тебя. Сопротивляясь, ты встала на верный путь, но шла по нему, будучи испуганной и озлобленной, вот почему каждый раз связь была для тебя болезненна, а однажды едва не смертельна».

Татьяна слушала, не веря своим ушам. Ведь чувствовала, что нечто или некто, оставил в сознании враждебные семена, которые, пытаясь взойти, чуть не убили её! Но что-то в ней постоянно сопротивлялось размышлениям на эту тему! А позже сопротивлялось тому, чтобы она рассказала Дуг-Кагну о произошедшем в пространстве Земли. Однако сейчас она не просто вспомнила, что тогда произошло, но и поняла — кодовые слова-эмоции должны были сработать только при произнесении приказа-катализатора, которым стало имя великого композитора.

Вольфганг Амадей.

Моцарт.

Всё поплыло перед глазами. Последний барьер оказался пройден, но чужая воля в её сознании отчаянно сопротивлялась, грозя порвать нейронные связи мозга.

Внимательно наблюдавшая за ней серафида резко толкнула её в грудь, опрокидывая в воду, и прыгнула следом. Широкие лапы утянули Татьяну на глубину и придержали, чтобы вновь начавшиеся судороги не побили тело об дно.

Сквозь хаос, наступивший в сознании, Татьяна ясно расслышала голос Крагге: «Обратись к Вечности, дитя...» — и последовала совету инстинктивно, ибо путь ещё был ясно виден в темноте под веками. Дружественная темнота проникла в разум и окончательно развеяла чуждое влияние, замедлила невыносимую скорость нейросигналов мозга, предотвратив его разрушение. Судороги постепенно ослабевали. Серафида отпустила Татьяну Викторовну. Она, раскинув руки и ноги, зависла в толще воды, приводя в состояние покоя частившее сердце. Странно, но кислорода ему не требовалось.

Через несколько минут обе, не сговариваясь, поднялись к поверхности. После пережитого Татьяне отчаянно захотелось разыскать Ларрила и хотя бы на мгновение прижаться к нему. Но один вопрос не давал покоя. Поднявшись на мостик, она обернулась к Крагге, выглядывающей из воды с явно довольным выражением морды.

— Кто они? — вслух спросила Татьяна. — Вы знаете, кто сделал это со мной?

«Они чужие, Лу-Танни. Чужие всем, даже тем, кому сейчас служат. Но теперь ты свободна, и повторить такое с тобой больше не удастся — не позволит лоно принявшей тебя Вечности».

И с этими словами серафида тихо погрузилась на дно, показывая, что разговор окончен.

Татьяна Викторовна вернулась в свой сектор, переоделась и отправилась искать Ларрила — с Бимом на поводке и Шуней на шее, и совершенно забыв про туммер.

* * *

Про туммер Татьяна Викторовна всё-таки вспомнила, выйдя из Квиллиниума в общий обводной шасс. Потому что растерялась, совершенно не представляя, куда идти. Она уже собралась было вернуться, чтобы вызвать Ту-Ропа. Но затем передумала и решительно направилась в уже знакомый Поток. Пока юмбаи принимал заказ, Татьяна связалась с Э, запросила транспортные станционные схемы и посидела за стаканом доми с закрытыми глазами, изучая и запоминая их. Зачем тревожить Ту-Ропа, если она сама может дойти до узла Би-2, как и собиралась ранее, и осмотреть место происшествия? Трудно сказать, чего было больше в её решении — расчёта или желания ускользнуть из-под посторонней опеки? — но, позавтракав, Татьяна решительным шагом направилась в нижний уровень диспетчерского сектора шестого дока, где располагалась пресловутая лестница, с которой упал Гиши. Бим неспешно семенил рядом, порываясь описать встречающиеся столбики и углы. В пустынном шассе, ведущем к докам, Татьяна Викторовна, застопорившаяся на развилке коридоров, не уследила за ним и под узкой переборкой, поначалу разделявшей шассы, появилась маленькая лужица.

— Бима! — смутилась Татьяна, поспешно дернула поводок и увела пса в левый коридор.

Э подтвердил правильное направление. Узкий шасс проходил через вытянутые помещения, уставленные неизвестной аппаратурой в наглухо закрытых кожухах. В двух шагах от входа вырастала из пола узкая тропинка пандуса, уводящего наверх, на соседний уровень, и огороженного леерами, больше напоминавшими сеть с крупными ячейками.

В шассе не было ни единой живой души, видимо Татьяна попала в период докерской смены. Любопытный тамп отлепился от хозяйки и куда-то улевитировал.