Станция «Гермес»

      — Вот оно что, — сказала Надежда, и глаза ее сузились. — Значит, у тебя с этой женщиной общие дела? Или, может быть, отношения? Или ты с ней тоже в азартные игры играешь?

      — Да я и играть-то не умею…

      — Если ты не заметил, у нее пистолет. Это нормально?

      — Ну, стрелять она не будет, — резонно заметил он и добавил, вспомнив наставления Решкина. — Она бандитка, но не дура. Зачем ей тянуть срок за убийство? Да, у нее свой интерес, и нам придется с этим считаться.

      Богиня помалкивала, но прислушивалась к их перепалке внимательно. Казалось, ситуация ее забавляла.

      — Кажется, теперь ты защищаешь ее интересы? — резко повернулась Надежда и он впервые увидел, как в ее глазах мелькнул злой огонек.

      — Я только хочу узнать, что происходит, — повторил он.

      — Думаешь, я не хочу? — подозрительно спросила она.

      — Да уж не знаю… Все эти странные разговоры… Ты вправду веришь в то, что Феликс ушел в другое измерение?.. Откуда этот бред взялся? Тебе вообще нужна правда?

      Это было жестоко. Он увидел, как лицо Надежды потемнело. Губы ее сжались.

      — Что ж, я тебя не держу, — глухо произнесла она. — Можешь уезжать. Вместе со своей правдой… Разберусь как-нибудь без тебя.

      — Да я бы так и сделал, — сказал он. — Только…

      — Только никто никуда не уедет, — вмешалась Богиня. — Эк вас понесло. Раскудахтались…

      Она взяла со стола свой пистолет и направила его дулом вверх.

      — Видали ствол, родные? Вещь… Восемь зарядов! С этой волыной еще мой папаша на дело ходил. Попробуйте только от меня сдернуть, и увидите, что будет. Калибр такой, что куски мяса из спины вырывает… Так что в случае чего я вас всех тут рядком положу и уйду в леса.

      Обведя всех взглядом, она поправилась:

      — Кроме рыжего. Пригодится мне ваш рыжий. С собой возьму, для прикрытия… — рассудила она. — Небось заменжуются стрелять иностранного человека. Международный скандал все-таки.

      Надежда сложила руки на груди и повернулась к гостье.

      — И что вам от нас нужно?

      Богиня постучала рукояткой пистолета по столу.

      — Слушай сюда, — она сжала губы в ниточку. — Я тебе все объясню по-простому. Если кто-то здесь бодяжит шмаль, то у людей возникает интерес. А если нет дела, то нет интереса.

      Она качнула дулом в сторону Антона.

      — Он говорит, что знает, где схрон. Или фабрика, или лаборатория, или что еще. Пусть покажет. Если шмалью барыжат по-крупному, то дело поставим на общак. Это по справедливости, по понятиям. Гарантирую, что тебя и твоего Феликса никто не тронет. Братва детей не обижает. Наоборот, в выгоде останетесь…

      — А если все окажется не так, как вы думаете? — потребовала Надежда. — Если нет никакого, как вы говорите, схрона? Ни лабораторий нет, ни фабрик с этой вашей шмалью? Что тогда?

      — Все расходимся по домам, — сказала Богиня и ухмыльнулась своей самой располагающей улыбкой. — Туши свет, короче. Никаких претензий предъявлять не будем.

      Надежда вдруг засмеялась.

      — Это какая-то несусветная глупость и бред, но… хорошо, — она сложила руки на груди и повернулась к Антону. — Если дело только в этом, то я готова выслушать твой… план.

      От неожиданности он замешкался.

      — План? Ну да, конечно…

      В помещении повисла тишина. Все повернулись к нему, ожидая.

      Он всегда смущался, когда приходилось говорить перед аудиторией. А тут еще этот план, которого, собственно говоря, пока не существовало. Все, что было — это несколько наспех обдуманных версий, которые еще предстояло сшивать воедино на ходу.

      С минуту размышляя, с чего начать, он, наконец, решился.

      — Этот дом и все, что в нем находится… Когда я зашел сюда в первый раз, то мне показалось, что кто-то задался целью заполнить пустоту мебелью и разными пожитками наугад, безо всякого смысла. Старая мебель от разных гарнитуров. Тюки с ветхой одеждой, битая посуда разложена по сундукам, негодная утварь, рваные одеяла, — перечислил он, оглядываясь по сторонам. — Бутылки и банки по углам, кучи всякого тряпья. Наверное, в прошлом веке так выглядели лавки старьевщиков. При этом в доме есть единственное место, пригодное для жилья — маленькая комната, в которой жил Феликс.

      Все молчали. Надежда нахмурилась. Кажется, она хотела что-то добавить, но удержалась.

      — Зачем понадобилось создавать это кладбище вещей? — спросил и сам же ответил:

      — Кто-то намеревался создать впечатление, что в доме проживает больше людей, чем на самом деле. Для этой цели когда-то, очень давно, этот кто-то наполнил дом предметами, имитирующими разнообразный семейный быт. В действительности в доме постоянно находился только один человек. Мы достоверно знаем, что этого человека звали Феликс. Но все остальное представляется довольно смутным.

      — Ты думаешь, что родителей Феликса не существовало? — спросила Надежда. — Но я видела их собственными глазами. Это настоящие живые люди… Хоть я была тогда маленькая, но хорошо помню тетю Марианну, мать Феликса. Тихая, худенькая женщина. Правда, видела я ее редко, она работала медсестрой в Приозерске и постоянно пропадала на суточных дежурствах.

      Она вдруг замолчала, наморщив лоб.

      — Странно, но сейчас я припоминаю, что Владимир Максимович тоже редко приезжал. Он же работал где-то вахтовым методом…