Станция Одиннадцать

По-моему, В., друзья так не поступают. Я все время к тебе прихожу. А ты все время говоришь, что ты моя подруга, но никогда не приходишь. Наверное, я должен перестать слушать твои слова, В., и обратить внимание на поступки. Мой друг Кларк считает, я слишком многого хочу от дружбы, но я думаю, что он не прав.

Береги себя, В. Скучаю.

А.

В., с тех пор как я отправил последнее письмо, уже прошли года (десятилетия?), и все же я часто о тебе думаю. Был рад встретиться на Рождество. Не знал, что мать собиралась пригласить гостей на праздник. Впрочем, она всегда кого-нибудь приглашает, когда я на острове, наверное, чтобы похвастаться мной, хотя, будь ее воля, я никуда бы не уехал, а сейчас сидел бы за рулем отцовской снегоуборочной машины. Мне было неловко вдруг оказаться с тобой в одной комнате, но так замечательно снова тебя увидеть и немного пообщаться спустя столько времени. Четверо детей! Невероятно.

Я уже много лет никому не писал писем и, признаться, утратил навыки. Однако у меня появились новости, еще какие, и я хотел, чтобы ты узнала первой. Я женюсь. Совершенно внезапно. Я ничего не сказал на Рождество, ведь еще сам не был уверен, однако сейчас решение кажется идеально верным. Ее зовут Миранда, и вообще-то она тоже с острова, хотя познакомились мы в Торонто. Она художница и рисует странные, но красивые комиксы. В следующем месяце она переедет со мной в Лос-Анджелес.

Когда мы успели постареть, В.? Помню, как мы с тобой строили замки в лесу, нам было по пять лет. Мы можем вновь стать друзьями? Я ужасно по тебе скучаю.

А.

Дорогая В., все очень странно. Ощущение, будто жизнь стала напоминать кино. Будто я потерян в пространстве. Не пересказать словами. Иногда вдруг ловлю себя на мысли: как я здесь оказался, как попал в эту жизнь? Невероятно, если оглянуться на череду всех событий. Я знаю десятки более талантливых актеров, которые ничего не добились.

Я встретил кое-кого и влюбился. Элизабет. Такая грациозная, красивая и, что куда важнее, — такая светлая. Именно этого мне и не хватало. В свободное от съемок время она изучает историю искусств. Знаю, что все неоднозначно. Кажется, Кларк в курсе. Устроил вчера званый ужин (было столько неловкостей, опрометчивый поступок, но это долгая история) и в какой-то момент увидел взгляд К., словно я его разочаровал. Я вдруг понял, что он имеет полное право на это чувство. Я сам в себе разочарован. Не знаю, В., кругом такая путаница.

Твой А.

Дорогая В., вчера на ужин пришел Кларк, впервые за полгода. Я переживал, частично потому, что уже не считаю его таким интересным, как в девятнадцать лет (да, грубо с моей стороны, но можем ведь мы честно говорить о том, как люди меняются?), а частично потому, что во время его прошлого визита я еще был женат на Миранде. Но Элизабет приготовила жареного цыпленка и отлично изобразила домохозяйку пятидесятых годов, так что, думаю, К. был впечатлен. Элизабет весь вечер улыбалась, вела себя очаровательно и так далее. В кои-то веки не напилась.

Помнишь учителя английского в нашей старшей школе, помешанного на Йейтсе? Как эта страстная любовь зацепила и тебя, и ты повесила на стену в комнате цитату, о которой я в последнее время часто думаю: «Любовь подобна львиному клыку»?

Твой А.

26

— Пожалуйста, скажи, что это шутка, — произнес Кларк, когда Элизабет позвонила с рассказом о книге.

Элизабет не шутила. Она еще не видела саму книгу — ее издадут лишь через неделю, — но узнала из надежного источника, что они оба там упоминаются. Элизабет была в ярости. Она хотела подать в суд, однако не понимала на кого. На издателя? На В.? Ей хотелось, конечно, засудить Артура, но он тоже явно ничего не подозревал.

— Что он о нас говорит? — спросил Кларк.

— Понятия не имею, — ответила Элизабет. — Очевидно, подробно описывает свои браки и дружеские отношения. Мой друг даже использовал слово «расточительно».

— Расточительно? — повторил Кларк. — Так можно сказать о чем угодно.

Правда, вряд ли о чем-то хорошем, решил он про себя. Никого не назовут расточительно добрым.

— Видимо, ему нравилось описывать людей из своего окружения. По крайней мере ему хватило такта изобразить огорчение, когда я позвонила.

Из трубки донеслось потрескивание.

— Дорогая Бэ? — Кларк записывал название.

До пандемии оставалось три недели. Люди еще могли позволить себе невероятную роскошь беспокоиться о какой-то книге с письмами.

— Вэ. Это его подруга, Виктория.

— Бывшая подруга, надо полагать. Позвоню ему завтра, — сказал Кларк.

— Он просто начнет нести бессвязную чушь, увиливать и темнить, — проговорила Элизабет. — А может, он только со мной так беседует. Тебе никогда не казалось, что во время разговора он отыгрывает роль?

— Мне пора бежать.

— Я через несколько дней буду в Нью-Йорке. Давай встретимся и обсудим.

— Хорошо. — Кларк уже много лет не видел Элизабет. — Пусть твой помощник поговорит с моим шефом, как-нибудь разберемся.