Станция Одиннадцать

Артур находился в смежной комнате. Человек, которого Дживан считал лучшим актером поколения, сидел в кресле у окна, выходящего на центр Лос-Анджелеса. Дживан, знавший толк в дорогих вещах, тут же оценил тяжелые шторы, лоск обивки кресла, покрой костюма. Откуда Артуру знать, убеждал себя Дживан, что именно он сделал ту самую фотографию Миранды. Однако Артур вполне мог быть в курсе. Дживан не мог не думать о том, как глупо поступил, назвав Миранде свое имя. Только теперь он понял, что зря решил стать журналистом. Шагая по паркету, он перебирал в голове безумные идеи: что, если притвориться больным и сбежать прежде, чем Артур поднимет взгляд? Однако, когда девушка-агент представила Дживана, Артур улыбнулся и протянул руку для приветствия. Он не узнал ни имя, ни лицо. Дживан постарался как-то изменить внешний вид: сбрил бакенбарды, надел очки вместо контактных линз, чтобы выглядеть серьезнее. А теперь Дживан опустился в кресло напротив и положил диктофон на столик.

За последние два дня Дживан пересмотрел все фильмы Артура и часами искал дополнительную информацию. Однако Артур не захотел беседовать ни о недавних съемках, ни о своей подготовке, ни о вдохновении. На вопросы Артур ответил односложно. Он казался вялым, похмельным. Как будто уже давно не высыпался.

— Итак, скажите-ка мне, — произнес он после томительного молчания. Девушка-агент вложила в его руку спасительный капучино. — Как люди становятся журналистами в сфере развлечений?

— Это такой постмодернистский прием? — поинтересовался Дживан. — Вы меняете обстановку в свою пользу и задаете вопросы мне, как знаменитости, которые начинают сами фотографировать папарацци?

Осторожнее, подумал он. Разочарование от того, что Артуру неинтересно с ним беседовать, постепенно превращалось во враждебность. А она в свою очередь пробуждала вопросы, которые терзали Дживана всю ночь: что же это за карьера, что за жизнь? Некоторым людям удавалось делать действительно значимые вещи. Например, его брат Фрэнк вел репортажи для агентства «Рейтер» из охваченного войной Афганистана. Дживан не очень-то стремился стать вторым Фрэнком, но не мог избавиться от ощущения, что свернул куда-то не туда.

— Не знаю, — ответил Артур. — Мне просто любопытно. Как вы попали в эту сферу?

— Постепенно, потом внезапно.

Артур нахмурился, будто пытаясь что-то вспомнить.

— Постепенно, потом внезапно, — повторил он и немного помолчал. — Нет, правда, мне всегда было интересно, что движет такими, как вы.

— Деньги по большему счету.

— Конечно, но разве нет других, более простых профессий? Вся эта развлекательная журналистика… В смысле я не говорю, что вы на уровне с папарацци… Вы, конечно, занимаетесь другим делом, но я видел, как некоторые… — Артур поднял руку, мол, секундочку, и осушил половину чашки. Его глаза слегка расширились от вливания дозы кофеина. — Я видел, как некоторые сидели на деревьях! И я не шучу. Это было во время моего развода, когда Миранда съезжала из дома. Значит, мою я посуду, вдруг смотрю в окно, а там парень с камерой в руках пытается удержаться на ветке.

— Вы моете посуду?

— Да, домработница общалась с прессой, и я ее уволил, а посудомоечная машина вышла из строя.

— Беда не приходит одна, верно?

— А вы мне нравитесь, — усмехнулся Артур.

Дживан смущенно улыбнулся в ответ.

— Работа любопытная, — произнес он. — Можно встретить любопытных людей.

И настолько скучных, каких еще поискать, но Дживан решил, что немного лести не помешает.

— Меня всегда интересовали люди, — проговорил Артур. — Что ими движет, что их волнует, и так далее.

Дживан попытался углядеть сарказм, однако актер выглядел на удивление искренним.

— И мне, честно говоря.

— Я спрашиваю потому, — продолжил Артур, — что вы кажетесь непохожим на остальных.

— Разве? Серьезно?

— В смысле вы всегда хотели попасть в сферу развлечений?

— Раньше я был фотографом.

— И что снимали? — Артур допивал капучино.

— Свадьбы и портреты.

— И после этого вы решили писать о таких, как я?

— Да.

— Почему?

— Надоело ходить по свадьбам. Здесь лучше платят. Меньше возни. А что?

Артур протянул руку и выключил диктофон.

— Знаете, как я устал говорить о себе?

— Вы часто даете интервью.

— Слишком часто. Не пишите, что я такое сказал. Раньше с работой в театре и на телевидении было проще. Редкий очерк или статья, интервью. Но вот ты добиваешься успеха в кино — и, господи, здесь совсем другое дело.

Артур поднял чашку, прося еще капучино, и где-то за спиной Дживана по полу зацокали каблучки агента.

— Простите, — продолжил Артур. — Понимаю, жаловаться на такую работу как-то лицемерно.

Не то слово, подумал Дживан. Ты богатый и всегда таким останешься, можешь хоть сегодня бросить все и никогда больше не работать.

— Но вы уже годами снимаетесь в кино. — Дживан изо всех сил сохранял нейтральный тон.

— Ага, — отозвался Артур. — Наверное, никак не привыкну. Все это внимание по-прежнему смущает. Я говорю, что меня уже не заботят папарацци, но это неправда. Просто я не могу на них смотреть.