Станция Одиннадцать

Пес замер, только нос подергивался. Пожалуйста, умоляла Кирстен, ну, пожалуйста. Но Лули снова гавкнул, уставившись прямо на нее сквозь завесу из листьев. Пророк улыбнулся.

— Я тебя вижу, — произнес арбалетчик.

Кирстен могла бы метнуть нож, выскочив из-за куста, но в ту же секунду ее пронзит пуля или металлическая стрела — на нее были направлены арбалет и три дула. Или еще вариант — не шевелиться, выждать, пока враги подойдут, и напасть. Однако кто-то из них все равно успеет ее убить. Да и станут ли они вообще приближаться или просто откроют стрельбу по кусту, за которым она притаилась? Кирстен почти физически ощущала мучения Августа — как слабый разряд тока в воздухе. Август сумел спрятаться получше, за широким пнем.

У ног Кирстен с глухим стуком в землю вошла стрела.

— Следующая — в сердце. — Арбалетчик был старше пророка, с давним шрамом от ожога на лице и шее. — Поднимайся. Медленно. Руки вверх.

Кирстен встала.

— Нож на землю.

Она разжала пальцы, прекрасно понимая, что на поясе до сих пор висят еще два ножа, близкие и недоступные. Если выхватить их, если она будет достаточно быстра, сумеет ли убрать хотя бы пророка, прежде чем пуля пронзит ей сердце? Вряд ли.

— Иди сюда. Потянешься к ножам — умрешь, — спокойно произнес арбалетчик. Для него ситуация была обычным делом. А вот мальчик явно трясся.

Кирстен поразило осознание, что это наверняка конец, что после стольких лет, после стольких опасностей ее жизнь сейчас оборвется, и она шагнула вперед, окруженная ярким миром, солнечным светом, тенями, зеленью. Кирстен думала, что, наверное, надо попытаться совершить какой-нибудь героический поступок, метнуть нож, уже падая на землю. Она думала: пожалуйста, пусть они не найдут Августа и Саида. Думала о Дитере, хотя мысли о нем причиняли почти физическую боль, словно тычки в открытую рану.

Кирстен ступила на жесткий асфальт дороги и с поднятыми руками встала напротив пророка.

— Титания, — произнес он, нацеливая ружье ей промеж глаз.

Во взгляде пророка читалось лишь любопытство. Ему было интересно, что случится дальше. Мужчина с арбалетом следил за кустами, однако ни Августа, ни Саида он пока не заметил. Пророк кивнул мальчику, и тот очень осторожно снял с пояса Кирстен оставшиеся ножи. Она узнала парнишку. Это он сидел на выезде из Сент-Деборы и жарил на огне ужин, когда «Симфония» покидала город. Псу, очевидно, надоело принюхиваться к лесным запахам, и он улегся неподалеку, устроив голову на лапах.

— На колени, — приказал пророк.

Кирстен подчинилась. Пророк шагнул ближе, не прекращая целиться. Кирстен сглотнула.

— У тебя есть имя? — спросила она, поддавшись смутному порыву потянуть время.

— Иногда имена только мешают. Где твои спутники?

— «Симфония»? Я не знаю.

Даже сейчас воспоминания приносили боль. Повозки с запряженными лошадьми под летним небом, цоканье копыт… Труппа где-то в пути или, может, как раз добралась до аэропорта, и все в безопасности. Кирстен так отчаянно их любила.

— А другие спутники? Те, кто утром помог тебе убить моих людей?

— У нас не было выбора.

— Понимаю. Где они?

— Мертвы.

— Ты уверена? — Пророк едва заметно двинул ружьем, вырисовывая в воздухе крошечный круг.

— Нас было трое, — ответила Кирстен, — включая Саида. Твой лучник успел застрелить двоих.

Звучало правдоподобно. Мальчик убежал еще до того, как лучник рухнул.

— Он был хорошим человеком, — произнес пророк. — Верным.

Кирстен промолчала. Она знала, какие расчеты сейчас проносятся в голове Августа. Если он выдаст себя и застрелит кого-то из врагов, остальные в мгновение ока обнаружат их с Саидом. Последний никак не сможет себя защитить, он лежит, окровавленный и слабый, а Кирстен — безоружная, на коленях, с дулом у лба — погибнет при любом раскладе.

— Я всю жизнь бродил по этому грязному миру, — промолвил пророк, — и видел тьму, мрак и ужасы.

Кирстен не желала больше на него смотреть. Вернее, она не хотела, чтобы последними перед ее глазами стояли его лицо и дуло ружья. Она подняла голову и взглянула на поблескивающую на солнечном свету листву, на ярко-голубое небо. Все чувствовалось крайне остро: пение птиц, каждая краска, каждый вздох, каждый удар сердца. Только жаль, что не обратиться к Августу, не успокоить его, мол, я знаю, выбор прост — или одна я, или все трое. И Саиду не сказать, что она до сих пор его любит. Кирстен помнила, как лежала рядом с ним по ночам, еще до расставания, как скользила ладонью по изгибу ребер, какими мягкими казались кудри на его затылке.

— Мир, — продолжал пророк, — это океан тьмы.

Пораженная Кирстен заметила, что мальчик с пистолетом в руках плачет. Если бы только поговорить с Августом… Мы так долго путешествовали вместе, твоя дружба стала для меня всем. Да, было очень тяжело, но случались и прекрасные мгновения. Все имеет свой конец. Я не боюсь.

— Кто-то приближается, — сообщил один из мужчин.

Кирстен тоже услышала звуки — далекий перестук копыт со стороны шоссе. Две-три лошади, шагают быстро. Пророк нахмурился, не сводя взгляда с лица Кирстен.

— Ты знаешь, кто там?

— Нет, — шепотом ответила она.