Станция Одиннадцать

— Оленя жарят, — отозвался Август. Дорога впереди разделилась: к зоне прилета, к зоне вылета и к парковке. — Куда пойдем?

— Давайте притворимся, что можем свалить с этого континента. — Саид в последний раз был в аэропорту за два месяца до катастрофы, когда вернулся домой из Берлина, где навещал родственников, и приземлился в Чикаго, в аэропорту О’Хара. — Пойдем к вылету.

Они подошли к двухэтажному павильону с вращающимися дверями из стекла и металла. Рядом поблескивал городской автобус. Когда путники оказались в ста ярдах от входа, раздались три коротких свистка, и из-за автобуса вышли часовые, мужчина и женщина, с опущенными арбалетами.

— Просим прощения за оружие, — добродушно произнес мужчина, — таковы меры предосторожности, поэтому… — Он осекся, сбитый с толку.

Арбалет его напарницы грохнулся на асфальт, а она сама уже бежала к новоприбывшим, смеясь и выкрикивая их имена, пытаясь обнять всех троих одновременно.

В тот год в аэропорту Северн-Сити проживало триста двадцать человек — больше, чем Кирстен когда-либо встречалось. Август повел Саида в местный лазарет, а еще не пришедшая в себя Кирстен прилегла в палатке Чарли.

К началу второго года обитатели аэропорта устали любоваться друг на друга, пусть и не хотели ночевать слишком уж раздельно. Поэтому они соорудили вдоль зала «В» два ряда палаток размером примерно двенадцать на двенадцать футов. Забрав из местных кабинетов степлеры, люди прикрепили к рамам, сколоченным из веток, простыни. Да, шли споры, как лучше использовать гору простыней, раздобытых в гостиницах, но уж очень всем хотелось немного личного пространства. В палатке Чарли и Джереми стояли кровать, две пластиковые корзины для одежды и для детских пеленок, музыкальные инструменты. Сквозь ткань проникал мутный свет. Лули тоже втиснулся в палатку и лег рядом с Кирстен.

— Ужасно жаль Дитера, — вздохнула Чарли. — Август рассказал.

— До сих пор не верится. — Кирстен хотела закрыть глаза, но боялась того, что ей может присниться. — Здесь где-нибудь есть татуировщик?

Чарли легонько коснулась пальцами ее запястья, двух черных ножей, нанесенных на кожу с разницей в два года.

— Сколько?

— Один. Лучник на дороге.

— Татуировщик живет в самолете «Люфтганзы». Завтра вас познакомлю.

Кирстен смотрела, как с другой стороны свода палатки ползет муравей: крошечное тельце и невидимые точечки ножек.

— Я в последнее время думаю о той детской, — произнесла она.

Несколько лет назад Кирстен, Чарли и Август обыскивали огромный загородный дом около устья реки Сент-Клэр. В дом явно забирались, и не раз, но уже годами или даже целое десятилетие он стоял нетронутым и пыльным. Наконец Август сказал, что пора возвращаться к «Симфонии». Кирстен поднялась на второй этаж в поисках Чарли и обнаружила ее в бывшей детской. Чарли глазела на фарфоровый чайный сервиз для кукол. Кирстен позвала, но она даже не повернулась.

«Чарли, нам пора, — сказала Кирстен. — До «Симфонии» миля пути».

Подруга словно ничего не услышала.

«Ладно, — продолжила Кирстен и кивнула в сторону аккуратно расставленных на миниатюрном столике чашечек, — давай заберем его с собой».

Чарли не ответила, по-прежнему зачарованно глядя на сервиз. Снизу донесся голос позвавшего их Августа, и Кирстен вдруг ощутила, что из угла комнаты за ними кто-то наблюдает. Там никого не было, в комнате вообще ничего не осталось, кроме столика и детского кресла-качалки в том углу. Но тогда почему сервиз стоял так аккуратно, когда по всему разграбленному дому царил беспорядок? Вновь бросив взгляд на столик, Кирстен поняла, что на сервизе нет пыли. Единственные следы на полу принадлежали им с Чарли, да и сама Чарли стояла слишком далеко, чтобы дотянуться до сервиза. Чья маленькая ручка расставила эти кукольные чашечки? Было легко представить, что кресло покачивается, совсем чуть-чуть. Кирстен старалась не смотреть на него. Она поспешно сгребла крошечные чашки и блюдца в наволочку. Чарли все так же молча наблюдала. Затем Кирстен сунула сверток в ее рюкзак и, схватив подругу за руку, потянула вниз, наружу, на заросшую лужайку. Только там, под теплым майским солнцем, Чарли моргнула и постепенно пришла в себя.

— Та детская — просто странность, — произнесла Чарли сейчас, спустя все эти годы, в своей палатке на территории аэропорта. — Очередная странность в полной странностей жизни. Не знаю, что тогда на меня нашло.

— Всего лишь?

— Мы уже сто раз обсуждали. В комнате, кроме нас, никого не было.

— Сервиз был чистым, без пыли.

— Ты хочешь знать, верю ли я в привидения?

— Не знаю. Наверное. Хочу.

— Не верю, конечно. Только представь, сколько бы их летало вокруг.

— Да, — произнесла Кирстен, — именно так.

— Закрывай глаза, — пробормотала Чарли, — я с тобой посижу. Постарайся заснуть.