Станция «Звездная»

Князев встретил Колдунова благодушно, будто не было вчерашнего тяжелого разговора. Пожурил за небрежно оформленные «истории», одобрил исправления в статье, а в операционной доверил самому сделать резекцию печени на пережатой связке. Операция не особо филигранная, но требующая быстрой реакции и аккуратности, в общем, высокого профессионализма, потому что времени на ошибочные действия просто не дано.

Ян вспотел, но справился неплохо даже на строгий взгляд анестезиолога Михаила Борисовича, которому было глубоко отвратительно все, что делают хирурги в ране.

Князев во всеуслышание заявил, что ученик его орел, взлетит высоко и далеко, а после того, как записали протокол, позвал Яна к себе в кабинет.

Войдя, он тщательно закрыл дверь, взял Яна под локоток и подвел к самому окну. Из щелей в старинной раме довольно ощутимо поддувало, поэтому оба закурили, чтобы согреться.

– Ну что? – спросил Князев почти шепотом. – Что решила твоя девушка?

Ян пожал плечами.

– Да мы, если честно, почти не обсуждали эту тему.

– Понимаю, понимаю, шок. Правильно, что не давил, но вы все-таки обсудите, как только она придет в себя. Не тяните с этим.

Ян поморщился:

– Игорь Михайлович, мне бы не хотелось, чтобы горе моей невесты становилось разменной монетой…

– Какая монета, о чем ты, дорогой! Человек совершил преступление, человека надо наказать! Все! Сколько можно выезжать на своих связях, в конце-то концов? Пора нашему светлейшему Сергею Васильевичу понять, что тут ему не дворец, и он в нем не король.

– Пора-то пора…

– Но? – Князев резко затянулся и строго посмотрел на Яна. – Но что? Объясни своему научному руководителю, что тебя смущает? Или, может, ты согласен с Бахтияровым, что люди делятся на белую кость и быдло и белая кость должна получать все, а быдло пусть живет с тремя классами образования, вкалывает, пьет или молится богу и подыхает себе тихонечко в канаве, не беспокоя порядочных людей? А? Ты тоже думаешь, что мир должен быть устроен именно так?

– Господи, нет, конечно.

– А что тогда? Бахтияров вот каждый день вопит, что хочет работать с культурными людьми, а не с отбросами типа нас, ну а я хочу быть уверенным, что в нашей академии каждому советскому гражданину гарантирована качественная и своевременная медицинская помощь вне зависимости от его положения в обществе.

Последнюю фразу Князев явно готовил для пламенной гневной речи, а на Яне прикинул, как она будет смотреться. Кажется понял, что не очень.

«Да, да, вне зависимости, – ухмыльнулся про себя Ян, – ты у нас прямо ратуешь за этот принцип. Предложи тебе на выбор бомжа и профессора, ты, конечно, выберешь бомжа, даже нечего и думать. Сразу помчишься к нему, только пятки засверкают, и как начнешь осмотр, даже санобработку ждать не будешь. Прямо тысячу раз видали мы твое такое поведение. Никогда ты не давал мне на алкашах тренироваться, не отправлял одного на спленэктомию или что похуже, а сам не шел в это время на банальнейший аппендицит у директора магазина. Вот сколько живу, прямо ни разу такого не припомню».

– Короче, Ян, что я тебя, как девку, соблазняю, – Князев хлопнул его по плечу и продолжал, еще больше понизив голос, хотя и так говорил почти шепотом: – Ты парень умный и здравомыслящий, чтобы я тебе тут еще туману напускал. Ты понимаешь, что это наш единственный шанс обойти Бахтиярова?

Ян кивнул.

– Да, у него волосатая рука практически везде, но если грамотно зайти, то мы его расшатаем. Не в райкоме, так в газете, не в газете, так в Минздраве. Эти мохнатые ручонки, дорогой Ян Александрович, на первый взгляд всесильны, но есть у них одно любопытное свойство – они спасают, только когда нет ни малейшего риска самим утонуть, а тут такого расклада не будет. Есть у меня для начала один журналист, сам по себе демагог великий, плюс я еще ему когда-то ногу спас. Он с радостью вцепится в этот материал и такую статью напишет, что после нее от нашего дорогого профессора все будут шарахаться, как от прокаженного.

Не зная, что ответить, Ян пожал плечами.

– Ты, дорогой, наверное, сейчас смотришь на меня и думаешь, ах, господи, какой циник и подлец, – засмеялся Князев, – и ты прав, Янчик, ибо что-что, а диагност ты отличный. Что делать, неласковая судьба закалила меня и сделала таким, но неблагодарность не входит в число моих грехов и пороков. Да, черт возьми, ты мне как сын, и я тебя не забуду. Займу должность – ты получишь отделение, потом посмотрим. На мой взгляд, ты больше клиницист, чем ученый, тебе надо двигаться по лечебной работе, но если вдруг почувствуешь вкус к науке, то в профессора тебя протащим, не волнуйся. Обещаю, что со мной ты не пропадешь, а теперь прикинь свои шансы с Бахтияровым, учитывая, что ты обманул его дочку.

– Да мы только пару раз на свидание сходили, – вскинулся Ян.

– Вот будет у тебя взрослая дочь, поймешь, насколько не волнуют отца эти нюансы, – хмыкнул Князев, – честно говоря, на месте Сергея Васильевича я бы тебя просто в асфальт закатал. Обидел девочку? Обидел! Ну и все, к чему подробности.

Ян потупился.