Стану смелой для тебя

Он смотрит на неё. Долго и молча. После чего разрезает воздух отрывистым:

– Альбина, заявление. Санта, в кабинет.

Глава 24

Глава 24

Данила шел быстрее, не оглядываясь, Санта – за ним, злясь ещё и поэтому.

Сверля дыры в широкой спине, желая, чтобы споткнулся. На ровном месте, как часто бывает, что вызывает всеобщий смех и чувство неловкости у самого человека.

Очень хотелось посмеяться над ним так же, как он посмеялся над её матерью.

Чернов остановился у двери в собственный кабинет, открыл её, только тут оглянувшись.

Смотрел на Санту так же, как в коридоре, ставшем полем брани. Сухо. Многозначительно. Будто разочаровано. Но Санте – без разницы.

Он кивает внутрь, не приглашая, а приказывая зайти. Она исполняет указание. В последний раз.

Заходит в кабинет, по-садистки громко стуча каблуками, делает несколько шагов вглубь, останавливается к нему спиной, впиваясь взглядом в ту самую тумбу, безошибочно находя на ней уже новую награду, датируемую текущим годом.

Прекрасно…

Просто прекрасно.

Привез. Поставил. Гордится теперь.

А так красиво рассказывал… «Не доставляет удовольствия…».

Только теперь Санте наконец-то понятно, что его доставляет.

Она слышит, как Чернов закрывает двери. Кажется, не просто захлопывает, но ещё и щелкает замком несколько раз.

Дальше тоже идет. К ней. Останавливается за спиной, берет за плечи, разворачивает.

Придерживает за подбородок пальцами, заставляя запрокинуть голову и смотреть в глаза, когда он блуждает своими по её лицу.

– Ты что себе позволяешь, а? Вы что устроили? Ты что творишь?

Его вопросы не имеют ничего общего с рамками допустимого. Он и трогать её пальцем права не имеет. Он в принципе больше ни на что не имеет права. Но делает, что считает нужным.

Держит за подбородок, смотрит зло, ждёт ответа…

– Что я себе позволяю?

И Санта отвечает. Абсолютно для него неожиданным тоном, это читается по глазам. Но это ведь не её проблема. Нельзя недооценивать «противника». А Чернов с Примеровой её явно недооценили. Посчитали не лишенной пустых амбиций, но неспособной толком ни на что малолеткой. Посчитали, что с ней можно вести себя так, как хочется, и ни черта не ожидать. Ответка не прилетит.

– Если вы не способны справиться со своей карманной стервой, я не обязана работать канализацией для слива её отборного дерьма!

Санта говорила, наслаждаясь тем, как мужчина кривится. Ему явно не нравится слушать ругань. Только тогда вопрос: как с той связался?

На «вы» Санта ткнула Чернова пальцем в грудь, тут же почувствовав в нём же боль. Потому что он, естественно, не сдвинулся, но скользнувшим на секунду взглядом дал понять – это ему тоже не нравится. И вот этого всего он не ожидал.

– Язык попридержи, Санта. Не разочаровывай…

Призыв Чернова конечно же был принят Щетинской в штыки. Она фыркнула, усмехнулась, дергаясь, глазами говоря, куда он может засунуть свое предложение и придерживавшие подбородок пальцы.

Его прикосновения стали противны. И то, что раньше позволяла, как когда-то таяла… Всё это преобразилось. Кумир пал. На его месте – красивая обертка, гнилая суть…

– Мой язык – не ваша проблема. Но напоследок придется немножечко послушать…

Санта сцеживала яд не хуже Альбины. Сама понимала, что уподобляется, но сдерживаться не могла. Да и не хотела. В конце концов, она ведь весь день только об и мечтала, как окажется в этом кабинете. Как бросит в лицо. И пофиг, что про Альбину не должно было быть сказано ни слова. Важно, что она изольется. А уж он – как посчитает нужным. Хочет – обтечет. Хочет – впитает.

– Это низко, Данила. Это ничтожно. Ни один мужчина не имеет права так поступать. Она вот вам, – рука снова взметнулась, снова же ткнув в слишком твердую для предположений о наличии души грудь. – Не сделала ничего. Она принимала вас в доме. Она всегда говорила только хорошее. Когда папы не стало – я на вас злилась. Вы были нужны нам. Нам многие были нужны. Нас рвали, как тряпку, а все отошли в сторону. Вы не стали «себя рядом закапывать», но и смотреть, как закапывают нас, не захотели. Закрыли глаза. Вы, блин, имели на это право! Но как же это всё было гадко! Вы взяли лучшее…

Санта обернулась, схватила с полки одну из наград. В голове абсолютно серьезно проскользнуло шальное: а может бросить? Но это уже слишком. Взвесила, показала Чернову.

Который молча и напряженно смотрит в её лицо. Он явно удивлен. Он будто не понимает…

И это только сильнее злит.

– Вы взяли всё… И ушли. Строили карьеру. Отношения. Не вспоминали. Не тосковали. Поставили фотографию! Феноменально…

Награда со стуком опустилась на угол стола, скорее всего его покалечив.

Сама Санта вздрогнула от излишне громкого звука, Чернов только рефлекторно скосил взгляд. После чего – вернулся к её лицу.

Молчал. Мужские губы были сжаты плотно. Мысли не читались. А Сантины – выплескивались.