Стар и млад

Мучная пища — строительный материал для жирового пояса округ талии, то есть опять же для толстого пуза. Но, господи, до чего вкусны грузинские хачапури! Их пекут в чудо-печке, в мангале на угольках. Увидеть вблизи мангала не привелось: процесс приготовления еды в Грузии столь же глубоко упрятан, таинственен, как и другие производственные процессы, предшествующие вкушению жизненных благ. Одно из благ — хачапури: пшеничная пресная лепешка, по-российски — шанежка, или кокорка, только намазанная сверху расплавленным сыром. Хачапури подается на стол с пылу, с жару, берешь его (или ее, не знаю) в руки и чувствуешь свое кровное родство с природой, с теплой и круглой землей. Вкушаешь, причмокивая, хачапури — продукт земледелия, животноводства и кулинарного искусства, изделие женских рук. Женщин нет за столом, они где-то внизу, у мангала, у горнила жизни... И чувствуешь, как плоть хачапури, богатая углеводами, становится твоей собственной плотью; ты набухаешь, как тесто в квашне, прибавляешь в весе, увеличивается периметр твой талии. О эта жестокая диалектика бытия!

Хачапури, лаваш из пшеницы, мчади из кукурузной муки... Плоть мчади, богатая углеводами, так же, как и плоть хачапури, непосредственно поступает в плоть едока.

Помню однажды, давно было дело, в приморском парке под кипарисом грузинская женщина торговала чачей в разлив; она зазывала праздных прохожих: «Вот чача! Виноградный напиток! Непосредственно поступает в кровь!»

В энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона, вышедшем без малого сто лет назад, в статье князя В. Масальского «Грузины», есть следующее наблюдение: «...Кушанья запиваются вином; едва ли какой-нибудь другой народ в мире пьет столько вина, сколько его выпивают грузины, причем пьяны они бывают весьма редко». Что правда, то правда: на всем пути от Тбилиси до Бобоквати и далее я не помню случая, чтобы хоть раз в придорожной харчевне — шашлычной, хинкальной, хачапурной — кушанья запивались бы кофе или чаем. Напитки эти редко подавались к столу и в домах, в коих я удостоился побывать. Подавались грузинские вина — их названья широко известны повсюду. Гораздо меньше известны побочные воздействия вин; я имею в виду опять же несчастную печень, как говорят англичане, ливер; печень нуждается в передышке, ей легче поладить с чаем (я сужу по собственной печени)...

Я и в Грузию отправился с мыслью о чае. Здесь — родина чая. Или, правильней будет сказать, вторая родина. Первая далеко на востоке. Здесь живет Кето Гогитидзе. Я приехал затем, чтоб написать очерк о ее проворных руках, без устали сощипывающих чайные листочки с куста — куст за кустом, ряд за рядом, день изо дня, от зари до зари, с апреля до октября...

3

Абдул Болквадзе остановился, кого-то позвал, что-то сказал, откуда-то появилась машина — «Жигули» последней модели, с хромированным кантиком вокруг кузова, — и мы пересели из старой «Волги» в этот поблескивающий и поскрипывающий лимузин. «Волга», как видно, предназначалась хозяином для обыденных ездок. Сегодня ему хотелось чего-то другого. В нем проснулась (возможно, и не засыпала) бацилла грузинского гостеприимства.

Тут я позволю себе еще цитату из князя В. Масальского (к свидетельству предшественника иной раз полезно вернуться, чтоб ощутить границу между вечным и преходящим): «...Грузины отличаются веселым, общительным, симпатичным характером... доверчивы и откровенны... добродушны, впечатлительны, гостеприимны; любят песню, пляску и зрелища и с удовольствием веселятся в кругу знакомых».

Все верно, все так. Но читаем несколько ниже: «...Грузины, в общем, весьма воздержанны в пище; простой народ часто довольствуется сухим хлебом, зеленью и сыром». Вот как: «довольствуется», поскольку «простой народ». И далее: «...Грузинские селения издали мало заметны и похожи на груду развалин... Сакли крестьян первобытной постройки; почти всегда это — землянки с плоской глинобитной крышей, прислоненные к горе... Дома дворян и князей.. часто бывают двухэтажные, а иногда и вовсе европейской постройки...»

Князь Масальский писал статью о грузинах в энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, будучи убежден, что так было, так есть и так будет: для простого народа сакли, для князей дома европейской постройки; одним быть воздержанными в пище, другим обжираться и т.д., и т.п. Не стоит упрекать князя в недальновидности, что с него взять...

Цитатой из энциклопедии прошлого века я предваряю посещение колхозного музея села Бобоквати. Именно с музея и начал экскурсию по родному селу Абдул Болквадве. История этого колхоза свидетельствовала о том, как труд — коллективный труд (по-грузински труд — шрома) — принес достаток, может быть даже и богатство, в каждый дом, в каждую семью. Сакли исчезли, на их месте выстроились двухэтажные княжеские (князья тоже исчезли) дома.