Стар и млад

Позднее случай такой не представился мне, и сведения мои об элеутерококе неполны, отрывочны, не проверены, порою несколько фантастичны. Так, один мой знакомый, уже немолодой, сорокашестилетний, но очень крепкий на вид, здоровый детина однажды поведал мне о некоей странности, аномалии своего темперамента, возникшей под действием капель элеутерокока. Эту странность он, видимо, ставил себе в заслугу, иначе зачем бы о ней сообщать. Мы сидели с ним в ресторане, передняя стеклянная стена которого открывала нам вид на бухту Золотой Рог с ее лазурной синевой, с пароходами, кранами, чайками, буксирными катерами и океанским горизонтом. Наш тонус был достаточно высок, и мы продолжали его поднимать: в меню имелись кальмары, трепанги, морская капуста, морской гребешок и прочее. «Ты знаешь, — сказал мой товарищ (не помню, с чего начался разговор), — мине сорок шесть лет. Я уже три года регулярно пью капли элеутерокока. И я прекрасно себя чувствую. Просто великолепно. Если я нахожусь в одной комнате с женщиной и вижу ее коленки, то не могу с собой справиться. Я становлюсь на четвереньки и принимаюсь кусать ее за коленки. Во мне просыпается нечто. Я не могу удержаться. Раньше этого не было, а вот стал пить элеутерокок, и не могу. Как увижу женские коленки, сразу же их покусаю... Ну конечно, не до крови, а так...»

Я спросил, как относятся к этому женщины: подбирают они коленки или, напротив, выставляют, и не визжат ли они, не вскакивают ли на стулья, когда почтенный мужчина в летах, с сединою вдруг опускается на четвереньки (иначе как укусить женщину за коленку?) и принимается кусать.

«Я действую стремительно, — сказал мой товарищ. — Они не успевают опомниться. Я вообще, с тех пор как стал пить элеутерокок, ощутил в себе тигра (элеутерокок растет именно в тех местах, где обитают тигры, тут есть какая-то связь). Что-нибудь такое мне нужно сделать — я вначале весь сгруппируюсь, внутренне притихну, на полусогнутых, подберусь к самой цели — и прыг! Цоп-цопе! И амба! Осечек не бывает».

Вот каким образом может подействовать выжимка из чертова дерена, из колючего неказистого куста, на мужчину спокойного возраста, с высшим образованием, отца взрослых детей.

Правды ради тут стоит заметить, что «открытие» элеутерокока, связанное с именем профессора Брехмана, произошло, в общем задолго до него и до нас с вами. Чертово дерево с его целебными свойствами известно на Дальнем Востоке давным-давно, знание это распространялось из уст в уста, из поколения в поколение — без рекламы.

Один мой хороший знакомый — живущий в Хабаровске Гена Голышев — об «эффекте элеутерокока» знать не знает и слыхом о нем не слыхал. Однако всегда, как Гена помнит себя, он наламывал чертова дерева, заваривал его и пил взвар с похмелья — и освежался за милую душу. И так освежались его отец и дед. Освеженные, засучивали рукава и впрягались в работу. И никаких побочных аспектов...

На разных людей биологический стимулятор по-разному и воздействует. О, сколь неодинакова, и разномастна, и разношерстна, и богата, и несовершенна человеческая природа! Особенно заметной становится эта разномастность и разношерстность человеческой природы, когда она соприкасается с дальневосточной природой — растительной и животной, исполненной таинственных сил, неперебродивиих соков, изначальной свежести. О‚ Дальний Восток прародина высокого тонуса жизни!

Его взыскуют не только люди, по даже и тигры. Тигры охотятся на нзюбров и на пятнистых оленей; их привлекают не только мясо, потроха, но также и кровянистые, нежные, чувствительные оленьи панты; в пантах — пантокрин, этот жизненный эликсир, стимулятор. Он стимулирует в тиграх тигриность, или тигровость — не знаю, как лучше сказать.

Маралы, изюбры, пятнистые олени тоже во время гона подымаются в горы и на альпийских лужайках роют, копытят землю, нетерпеливо ищут маральи, а еще лучше — золотые корни и с жадностью поедают их, взыскуя высокого тонуса. Эти корни — родня женьшеня, его младшие братья-корешки.

Высокий тонус — хорошее дело не только во время гона или каких-то других особо ответственных кампаний, но и так, в повседневности. Ведь недаром за корешок женьшеня, за самый маленький корешок, найденный в осеннюю пору где-нибудь на берегу реки Улахе, под пологом кедров, лиственниц японских или даурских, ясеней, кленов (их на Дальнем Востоке двенадцать видов), дубов, увитых лианами китайского лимонника, в зарослях тиса, амурского бархата, папоротников, жимолости, аралии, таволги, леспедецы, — за эту счастливую как выигрышный лотерейный билет находку дают почти такие же деньги, как за большой рассказ его автору (если автор достаточно знаменит).