Старая Москва. Старый Петербург

Участок земли пространством более 20 000 квадратных сажен, окаймленный с одной поперечной стороны Большою Садовою улицей, с противоположной – набережною реки Фонтанки, известен с 1740 года под именем торгового Апраксина двора; это вполне упроченный народный рынок с кустарным товаром.

В 1780 году в переулке от Большой Садовой улицы к Фонтанке уже находился Охотный, или Птичий, ряд, где уже в то время продавались живые и битые птицы, собаки, кошки, обезьяны, лисицы и другие живые звери; здесь же были ряды: лоскутный, ветошный, шубный, табачный, мыльный, свечной, луковый, седельный, нитяный, холщовый, шапочный и «стригальный» ряд, «где фельдшеры сидят для стрижения волос и бород». Рядом с Апраксиным двором был Щукин двор; там торговали ягодами и плодами в огромном, гуртовом виде.

В 1787 году на Невской перспективе, подле Большого Гостиного двора, был выстроен каменный в три этажа дом, где в нижнем ярусе поместились 14 лавок с серебром, жемчугом и драгоценными каменьями.

Эти лавки некогда принадлежали богатому купцу Яковлеву, сын которого служил в Министерстве иностранных дел и писал театральные рецензии в «Северной пчеле». Петербургские сторожилы-театралы хорошо помнят его, ходившего в театр всегда в вицмундире. За строгий разбор бенефиса актера В. А. Каратыгина, по приказанию министра двора кн. П. М. Волконского, он был выведен в водевиле «Горе без ума» в смешном виде и, по словам Каратыгиной[485], был узнан всею публикой, громко смеявшеюся в сцене, когда отец водевильного рецензента, почтенный богатый купец, торгующий серебряными изделиями, уговаривает сына не позорить его имени и не срамить себя самого статьями, писанными под хмельком:

Не разбирай тогда актеров,
Когда тебя поразберет!

Старик оканчивал куплет словами:

Ну, брат, я вижу, ты дурак
Восемьдесят четвертой пробы.

Нападки были несправедливы. Яковлев был известен как честный критик, талантливый переводчик и остроумнейший человек в обыденной жизни. Остроумие его в городе вошло в пословицу; остроты, каламбуры у него так и сыпались. Про него между товарищами сохранилось множество воспоминаний.

По несчастию, Яковлев не мог похвалиться сильным характером и не был расположен оставить некоторых вечерних привычек молодости, что и свело его в могилу. Он умер 19 июля 1861 года. По рассказам, он писал свои фельетоны на службе в канцелярии, озаглавив их титулом докладных записок к покойному министру финансов Егору Францовичу Канкрину.

За два года до постройки Гостиного двора был дан купечеству устав о гильдиях. Преимущество гильдий единственно зависело от суммы объявленного капитала в шестигласной думе. Объявивший капитал от 1000 до 5000 рублей принадлежал к третьей гильдии и мог отправлять мелочной торг, держать трактиры, бани и т. д.

Внесший капитал от 5000 до 10 000 рублей принадлежал ко второй и торговал чем хотел, за исключением держать фабрики и иметь торговлю на судах.

Заявивший капитал от 10 000 до 50 000 рублей и платящий с этой суммы по одному проценту со ста принадлежал к первой гильдии и мог отправлять иностранную торговлю и иметь заводы и проч. Купцы же, объявившие у себя капиталу более 50 000 рублей, имевшие свои корабли и производившие вексельные обороты более чем на 100 000 рублей или два раза избранные заседателями на судах, носили звание «именитого гражданина». Они могли ездить в городе в четыре лошади, иметь загородные дома и сады, также заводы и фабрики и наравне с дворянством освобождались от телесного наказания.

Особенно богатых купцов в половине XVIII столетия было очень немного. Все рассказы о богатых наших именитых гражданах представляют более вымысла, нежели правды. Богатым в то время был только двор и некоторые царедворцы. При Екатерине II все высшие государственные сановники торговали и пускались в разные спекуляции. По словам Храповицкого, в это время самыми известными винными откупщиками были князь Ю. В. Долгорукий, князь С. Гагарин и князь Куракин. Трудно было купцам при такой сильной конкуренции наживать капиталы. Богатели только такие из них, которые участвовали в предприятиях вместе с вельможами.

Одно время, как рассказывает тот же Храповицкий, императрица хотела воспользоваться капиталами купцов, предлагая им за проценты чины и баронский титул. Но этот проект, порученный генерал-прокурору Соймонову, потерпел неудачу.

Известному в то время богачу, петербургскому городскому голове А. Н. Березину, за постройку первой народной школы в Петербурге был предложен начальством чин, но Березин отказался.

– Чин взять – пешком носить его тяжело, а надобно возить его в карете; пусть он охотникам достанется, – ответил он.