Старая немецкая сказка, или Игра в войну (сборник)

Учитывая свою неоценимую помощь в собачьем деле, Витька втайне надеялся, что и его пригласят поесть. Его страсть как интересовало: что же едят по утрам директора хлебозаводов?.. Вслед за женой притопал сам хозяин, сверху похожий прической на ежа, а снизу ногами – на слона, и закричал:

– А это что за чудовище? – он явно намекал не на себя.

– Ты же сам сказал: найди собаку, – видать, привычно захныкал сын.

– Мало ли что я говорил. К делу не пришьешь! – ответствовал директор и исчез.

Вслед за ним исчез и сынок, его утащила мамаша. И Витька остался один на один с собакой. Теперь Жулька оказалась права, а не он. Не последний раз столкнулся он с тем, что те, кого тащат к счастью, теряют даже то, что имели.

Что делать? Назад отвести собаку было нельзя, его могут заметить. Отпустить? А вдруг не найдет дорогу обратно, они были на другом конце города. И тут у него блеснула, как любил восклицать д’Артаньян, спасительная мысль! А что, если спрятать Жульку в их тайном убежище на элеваторе? Он ей и попить даст и поесть что-нибудь придумает. Поздно вечером отведет собаку обратно и где-нибудь возле Юркиного дома выпустит. Небось Жучка потом не проболтается.

Что и было сделано. Привел он собаку к элеватору, вскарабкался с ней в пещеру Гранитного дворца и там привязал ее к пруту арматуры.

Витька надеялся, что Юрка ни с того ни с сего, без уговора с ним, сюда не сунется. Такого за ними не водилось, чтобы приходить поодиночке.

Так сложилось, что днем они с Юркой не увиделись. Мать отослала его в пригородную деревню с лекарством для больной тетки. Удачно вышло.

Вечером Витька вновь полез на верхотуру элеватора. И только он пробрался в пещеру, как навстречу ему вспыхнул красным светом фонарик, следом заскулила собака. Бывали такие трофейные карманные фонари с набором светофильтров: красный, зеленый, желтый, синий. Сдвигаешь шпенек, и цвет меняется. У них с Юркой такого фонаря не было.

– Это ты, что ли, мне кабысдоха подсунул? – раздался в темноте чей-то взрослый мужской голос.

Витька обомлел, затем опустился наземь. В жизни он так не пугался. Вновь заскулила собака. Незнакомец легкими щелчками сменил на фонаре все цвета, выключил его и рассмеялся.

– Я видел утром, как ты сюда лез. Меня Никифором кличут, а тебя?

– Витя… Виктор, – пробормотал Витька, приходя в себя.

Так они познакомились.

– Собаками промышляешь? – поинтересовался невидимый Никифор.

– Вы что? – возмутился Витька. – Наоборот!

– Собаки – тобою? – вновь рассмеялся тот.

– Да ну вас. Просто я взял ее на время…

– Напрокат? – не унимался Никифор.

И так, под его шутки, слово за словом, Витька доверчиво рассказал историю с собакой. Тогда-то и услышал он от Никифора хорошенькое мнение о директоре хлебозавода.

У Витьки так и вертелось на языке спросить: «А вы что, здесь теперь поселились?» Люди в то время где только ни жили. В развалинах, в подвалах, в землянках… Но вместо этого он, осмелев, сказал:

– Что-то я вас раньше здесь не видел. Мы первые это местечко откопали.

– Откопали… – хмыкнул он, уйдя от ответа. – Вырыли, что ли?

– «Откопали» значит «нашли», – пояснил Витька.

– Грамотный, – похвалил Никифор.

– Угу, – в тон ему ответил Витька, – грамотный, умный, но еще не в шляпе.

– Вот и думай теперь, умный, как нам твоего хвостатого домой доставить?

– Запросто…

– Разбежался! Ты-то, где понадобится, можешь и задом наперед слезть. А собака все ноги поломает. Об этом ты подумал? Или она у тебя цирковая?

– Обычная, – смутился Витька, понимая, что Никифор прав.

– Ладно. Я ее в свой рюкзак засуну.

Витька услышал, как Никифор встал.

– А она не задохнется?

– Голову ей снаружи, на свободе, оставим. Мы уже с ней подружились, думаю, за шею она меня из рюкзака не тяпнет.

– Нет-нет, – поспешно сказал Витька, – она спокойная.

Короче, они благополучно спустились на улицу. Лишь собака иногда боязливо взлаивала. И только теперь под фонарем Витька рассмотрел Никифора. Он был коренастый, старый, лет сорока, лицо простое, русское. Одет в застиранное солдатское, но сапоги – хромовые, офицерские. Так многие тогда одевались, разве что обувка чаще всего была кирзовая.

Никифор вынул собаку из рюкзака, поставил на землю и дал Витьке конец веревки:

– Я тебя провожу. Мало ли что.

«Что я, маленький?» – подумал Витька, но промолчал. Шпаны везде хватало, да его как-то Бог пока миловал. А Никифор и впрямь пригодился, когда они еще не дошли до Юркиных владений.

За керосиновой лавкой, освещенной лампочкой под железной сеткой, они неожиданно столкнулись с самим Юркой. Собака стала прыгать вокруг него и ласкаться.

– Во! – неимоверно удивился он, глядя то на собаку, то на них с Никифором. – Приехал из Рогачевки, нигде ее нет. Обыскался! Где нашлась?

Тут-то и выступил красноречивый Никифор. Он с ходу поведал, что ее куда-то тащили зверобои, но они, мол, ее отстояли.

– Куда тащили? Зачем? – оторопел Юрка.

– На мыловаренный завод, – не моргнув глазом, ответил Никифор. – На мыло.

– И что же? – не сводил с него глаз Юрка.