Старая немецкая сказка, или Игра в войну (сборник)

Друзья облазили многие развалины в городе и, не найдя ничего подходящего, даже попытались было выкопать землянку в рощице на другой стороне реки за их школой. А не везло им потому, что подвалы в развалинах либо слишком захламлены, либо легко доступны посторонним. А землянка – они быстро поняли – не годилась для тайного убежища. Ее легко бы нашли, да и весной река разливалась, что твое море.

И все-таки они разыскали себе пещеру. И как ни странно, рядом с Витькиным домом, на том самом бывшем элеваторе. Недаром увлекательный американский писатель Эдгар По писал о том, что прятать что-то лучше всего на самом видном месте. На верхотуре развалин элеватора они неожиданно обнаружили квадратное глухое помещение, шагов семь на восемь. Окна, правда, не было. Но был проем, лаз, сквозь него свет и попадал в их штаб, только углы недоверчиво прятались в сумраке. А вечером для освещения и обычная свечка годилась. Батарейки в фонариках они берегли. Вот если б достать где-нибудь трофейный немецкий фонарь с динамо в корпусе. Зажми его в ладони и нажимай себе на Т-образную рукоятку – вечная батарейка.

Замечательный штаб получился. На пол бросили пару драных телогреек – сиди, отдыхай. А для дворовых удобств был весь элеватор с его закоулками. Сейчас-то, когда много лет прошло, седой Виктор Иванович понимает, что не только книжная романтика руководила ими в поисках тайного убежища. Многие ребята, не читавшие книг ни при какой погоде, тоже устраивали себе там и сям секретные местечки. Ну, с ворами-то ясно, зачем им это. А другие пацаны, если вдуматься, просто искали свободное пространство с крышей над головой. Тому же Витьке в их комнатушке, с мамой и бабушкой, приходилось делать уроки на подоконнике под мельканье и шарканье ног за полуподвальным окном.

Витька и Юрка назвали свое бетонное убежище Гранитным дворцом в честь огромной пещеры отважных колонистов из романа Жюля Верна «Таинственный остров». Вот только ручей, как было там у них, здесь не протекал. Но зато неподалеку, за входом, торчал из стены кран, из него постоянно быстрыми каплями сочилась вода. И как она сюда проникала?

– Фокусы бомбежки, – сказал Юрка.

– Не, фокусы водопровода, – возразил Витька.

Хорошо было им тут по вечерам болтать и мечтать, можно сказать, при свечах. Особенно когда шел дождь и развалины будто позванивали, дышали и чмокали.

Но однажды их дружба чуть не развалилась из-за того, что Витька решился похитить Юркину собаку. И даже не личную собаку, а так, приблудившуюся к его двору. Однако Юрка упорно считал ее своей, хотя та жила не в доме, а на улице. Но поскольку других ребят во дворе не было, он на словах присвоил себе эту тощую дворнягу и назвал ее, кажется, Жулькой.

Витька любил собак и очень жалел их, бездомных. А тут вдруг выпал случай пристроить эту беднягу в просторный сытый дом к сыну директора хлебозавода.

…Никифор, который вскоре появится в их убежище на элеваторе, скажет им презрительно о том директоре:

– Хмырь из хмырей, знаю. Муку тырит!

И ребята невольно почувствуют: он не врет. Очернять, понятно, всякий может, меньше ошибешься. Но Никифор не только осуждал, но и хвалил кого-то по делу, а не попусту. Так он сказал об одном, им известном, контуженном нищем, вечно сидевшим возле склада стройматериалов:

– Пусть его тряхануло взрывом, зато побирок он тихий и добрый. Как сказано в Книге книг: «Кроткие наследуют Землю». Всю Землю, весь земной шар!

– Что за Книга книг? – сразу вцепятся ребята, помешанные на книгах.

– Библия.

Но Библии в маминой библиотеке Витька не найдет. Там ее не было. Да еще и раньше мама строго говорила:

– От религии держитесь подальше.

– А о чем Библия? – спросили они у Никифора.

– Обо всем, – не сразу ответил он. – О жизни и учении Бога.

Друзья переглянулись. Хотели ему твердо сказать, что Бога нет, но постеснялись быть невежливыми. По правде говоря, атеизм – наверно, единственное, что щедро дала им школа. И не только им – всем. А читать их научили дома, еще до школы, пусть и по складам. Чтение – дело наживное.

– Вы говорите: кроткие Землю наследуют? – с вызовом повторил Юрка.

– Так сказано, – улыбнулся Никифор. – И не нами.

– Но ведь кроткие – трусы, – догадался Витька, куда Юрка гнет.

– Но не злые.

– Не злые, – признали и они.

– Значит, добрые? – настаивал он.

– Добрые, но не смелые, – они наступают.

– Э-э, чтобы добрым быть, столько смелости нужно! – говорил Никифор так, словно только сейчас до этого додумался.

– Если бы мы были кроткими, нас бы немцы победили, – выдвинул Витька самый сильный довод.

– Нас, кротких, довели до того, что мы победили, – вспыхнул Никифор. – И какой ценой!

Неизвестно почему, но ребята чувствовали себя при таких разговорах с ним неуютно, как бывает, когда ты неправ. Какая-то предвестная тревога, при которой одно слово решает все, как перед началом драки.

Он скажет еще что-то не совсем понятное. Будто самому себе, кажется, так:

– Да при чем тут война?.. Даже лучшие люди отравлены тем, чем дышат.

– Как это? Чем? – наморщили они свои начитанные лбы.

Он ответил заученно и безошибочно, как все взрослые:

– Вырастите, поймете.