Старец Арсений Пещерник, сподвижник Иосифа Исихаста

Старец Арсений встречает начало сентября изможденным, но с ясным умом до самого конца, в полной готовности ожидая великого отшествия. Поодиночке прощается с братией, дает советы. Все происходит естественно и спокойно, как будто он просто переселяется в другое место. Но в то же время счет идет уже на минуты. Сообщение получено. Его исполнение как бы немного запаздывает. Но вот благословенный час пришел — глубокой ночью, в полночь с 1 на 2 сентября. На мгновение показалось, что лицо старца просияло, и затем душа его, подобно птичке, улетела к небу.

Но, чтобы не думали, будто он пренебрег своей любимой сестрой — монахиней Евпраксией, нужно сказать, что в означенную ночь, как старица сама рассказывала мне, она ощутила его живое присутствие вместе со сладким дуновением в душе. Причем продолжалось это до утра. Произошло к тому же невиданное и странное явление: всю ночь за окном келии какая-то сладкоголосая птичка пела так сладко, точно это было небесное ангельское пение, приготавливавшее ее к трезвенному принятию известия.

На рассвете 2 сентября звонок из монастыря Дионисиат принес одновременно и радостное, и скорбное известие: «Герондисса, ваш брат старец Арсений только что отошел ко Господу».

Праведных души в руце Божией…

Успение старца Арсения

Что же касается старца Гавриила, то совпало так, что в последние часы жизни своего сподвижника он находился в предсмертной афазии[125]. Это случалось два — три раза, но он снова приходил в себя. В этот раз, как только он пришел в сознание, первым его вопросом было, что стало с другим старцем.

Медбрат говорит ему:

— Он почил, геронда.

Отец Гавриил помолчал немного, а потом с удивлением сказал:

— Хороший старчик.

— Откуда вы это знаете, геронда?

— Я увидел его в ярком свете, подпоясанного красным поясом.

Поинтересовавшись тем, что означает красный пояс, я узнал, что, согласно отцам, это символ девства и бесстрастия.

Но отец Арсений не замедлил забрать с собой и своего сподвижника — самого старца Гавриила, который дней через сорок последовал за ним, согласно со своим давнишним предречением.

…Как-то в 1966 году игумен Гавриил посетил нас в Новом Скиту. Из беседы со старцем Арсением он убедился, что они ровесники не только по возрасту, но и по годам, проведенным в монашестве. И тогда игумен сказал: «Ну, в таком случае мы — два старца — умрем вместе». Слово это стало настоящим пророчеством[126].

Погребение старца

Известие о смерти старца тотчас, подобно молнии, распространилось и по Афону, и за его пределами. В нашу обитель стеклось множество монахов почти из всех афонских монастырей, из калив и скитов, много мирян. Особенно же много было братий из монастырей и скитов, состоявших со старцем в близком духовном родстве, — Филофея, Ксиропотама, Каракалла, Констамонита, а также с Катунак, из Нового Скита и из других мест.

«Приидите, последнее целование дадим, братие…». Игумен монастыря Дионисиат отец Харалампий воздает последнее целование старцу Арсению во время последования погребения. На заднем плане между двух священников виден приснопамятный старец Ефрем Катунакиот

Последование отпевания было совершено с величайшим благоговением в соборном храме обители в присутствии многих игуменов афонских монастырей. Из собора святое тело старца было благоговейно перенесено в его последнее жилище. А чистую душу праведника встретил с распростертыми объятиями его блаженный спостник старец Иосиф. Помните, как однажды он посетил его и с великой любовью ему сказал:

— До каких же пор мы будем жить по отдельности?

Приснопамятный старчик со свойственной ему простотой ответил тогда:

— Разве это в моих силах?

Но вот и пришел благословенный час окончательной встречи двух сподвижников.

Незадолго до преподобнической кончины отца Арсения снова приходит к нему Великий Старец, однако на этот раз не для того, чтобы спросить: «Когда ты придешь?», но сказать: «Арсений, настал благословенный час. Я жду тебя с распростертыми объятиями».

Когда два юноши впервые встретились на вершине Афона, они дали обещание, что только смерть разлучит их.

Смерть первого заставила двух неразлучных подвижников расстаться на двадцать четыре года, чтобы потом навеки соединить их по кончине второго. Как вместе они подвизались, так вместе и вкушают сладчайшие плоды своих трудов и в то же время вместе непрестанно молятся, как обещали, об осиротевших чадах и о всем мире, особенно же о всех, с верой призывающих их молитвы.

Вечная им память!

Эпилог

Заканчивая настоящее жизнеописание приснопамятного старца Арсения, я чувствую, что по мере сил выполнил великий долг — долг признательности духовному отцу, благодетелю и учителю всех нас — его духовных чад, которых он воодушевлял прежде всего своей добродетельной жизнью, а затем своими простыми духоносными словами, служившими отражением многолетнего опыта и подвига под руководством великого современного наставника пустыни — Иосифа Исихаста.