Старик и ящер (СИ)

Казалось, пантера перестала занимать старшее из чудищ. С силой тряхнув головой, оставляя в зубах кошки внушительный кусок плоти, мать оттолкнула хищницу и отбросила в воду. Тут только, поняв, что больше не дождется помощи, Эйза совладала с ногами и бросилась бежать. Гидры должны быть неповоротливы на суше, отчаянно надеялась она, им не догнать быстроногую дочь бога.

Но именно так, похоже, думали сами гидры. Стремительным рывком мать вытянула голову и схватила Эйзу за плечо острыми, вывернутыми внутрь зубами. Вцепившись в добычу, тварь подволокла ее к озеру и оставила на мелководье. Но то было вовсе не приглашение к бегству. Только Эйза попыталась подняться, как сотни зубов вцепились в ее плечи. Мать крепко держала ее за руку, пока малыши выбирались на берег, чтобы начать пожирать добычу с другого конца.

Эйзе казалось, она обратилась в чистый дух, ибо ни бог, ни дети бога не могут умереть, пока живо то, чем они владеют. Пока остров у запада материка не обрушится сам в себя, пока не уйдет под воду, пока молодой вулкан не расколет его на части, жив будет островной бог, жива будет и дочь его, Эйза. Тело ее никогда не станет до конца уязвимо и, даже сгорев, заново соберется из пепла.

Но нынче гидры, оголодавшие по холодной поре, пожирали ее и рвали на части. И стопы и голени проглотили двое детенышей, руки достались еще двоим, оставшиеся восемь выели внутренние органы, и мать проглотила голову Эйзы и то, что осталось от ее туловища после пиршества хищного выводка.

Эйзе казалось, душа ее осталась в голове, и она чувствовала, как смыкаются вокруг нее горячие стенки нутра, как падает она на самое дно колодца, такого глубокого, что если лабиринт на ее острове вытянуть в длину – и тогда он не сможет равняться с ним. Но вот падение закончилось, и она рухнула в горячий влажный мешок, словно бы дышащий в окружающем жаре. И тут же ощутила все свое тело, разорванное на тысячу кусков, лежащее в желудках у десятка хищных тварей. Лежа неподвижно, не в силах издать ни звука, она чувствовала едкий сок, пожирающий ее плоть и кости, и в голове звенели слова не слова, а будто бы песня.

Я выдавлю твои глаза и дам тебе орлиные, чтобы видеть под водой и под землей. Я сварю твое мясо и дам тебе плоть из сырой земли, чтобы семя, брошенное в нее, прорастало. Я сломаю твои кости и дам тебе хребет из железа, чтобы ни камень, ни плеть, ни самая тяжелая ноша не надломили его. Я сорву твою кожу и дам тебе роговую, которой ни жар, ни холод не будут страшны. Я вылью твою кровь и пущу по жилам ртуть, чтобы силы, несущие беду, бежали от тебя в страхе.

Гидра зашевелилась, закашлялась, содрогаясь всем телом, будто проглоченный кусок причинял ей нестерпимую боль. Стенки плоти сжимались и разжимались вокруг Эйзы, словно целый выводок чудищ счел ее мясо несъедобным. В конце концов, озерные хищники срыгнули недавно проглоченные куски, и они выпали на землю и срослись, будто никогда не были разделены. Лишь шрам остался позади шеи в том месте, где голова соединилась с телом.

Гидра с детенышами медленно уползали обратно в воду. Что-то в них было удивительно знакомым, напоминающим ее саму, Эйзу, но в чем состояло подобие, она не смогла бы сказать. Пантера лежала на мелководье, деловито зализывая рану на правой лапе. Обойдя озеро, больше не стремясь оставить ноги сухими, Эйза подошла к другу и опустилась рядом.

– Нынче я могу хвастаться сестрицам, что побывала в пасти у гидры. Да только увижу ли их? Путь долог, много верст идти до огненного обруча. Отдохнем, да и пойдем отсюда.

Пантера слушала ее внимательно, опустив лапу, затем поднялась и обошла Эйзу кругом, принюхиваясь, будто к незнакомой. Что-то в ее запахе не нравилось чудовищу, и кошка ворчала, скалясь, будто чуя врага. Затем, будто смирившись с неизбежным, легла снова и положила голову Эйзе на колени.

Глава шестая. Хозяйка мертвого леса

На первый взгляд этот лес не отличался от десятков других лесов, где путники успели побывать. Но стоило постоять у опушки хотя бы сотню ударов сердца, как гнетущее чувство охватывало душу. Казалось, ничто живое не имеет права находиться между этими стволами, но отчего появлялось это ощущение, трудно было сказать. В конце концов, как ни спешила Эйза, они с пантерой сошлись во мнении, что зловещее место лучше обойти стороной. Чтобы обогнуть лес, потребовалось семь дней, будто даже на расстоянии его чары морочили головы путникам, заставляя ходить кругами. О том, что лес действительно так обширен и велик, Эйза не думала. Только увидев по правую руку чистое поле вместо дурной бесконечности стволов, она облегченно выдохнула и велела пантере сбавить шаг. Нынче, вырвавшись из ловушки, они могли позволить себе отдых. На восточном конце поля, у самого края леса, Эйза увидела избушку, нескладную и кособокую, но вдохнувшую в ее сердце радость. Долгие дни не видя ни одного человеческого лица, она бы расцеловала даже нелюдимого лесного колдуна, выстроившего себе дом в этой глуши.