Старик и ящер (СИ)

Он отступил на несколько шагов и разрыл чешуйчатыми лапами землю у самого края оврага, вытащив закопанный предмет. Взяв его в зубы львиной головы, страж шагнул на мост, и Эйза испугалась, что доски провалятся под его весом, но мост даже не скрипнул. Когда чудище подошло ближе, Эйза увидела, что оно держит в пасти какие-то сломанные палки. Страж положил палки ей под ноги и сказал:

– Это амулет, который подарит тебе удачу в переговорах. Я сам его сделал.

Эйза подняла предмет. Это были две обкусанные ветки, связанные между собой содранной корой, так что получался кособокий крест. Определенно это был самый уродливый амулет из тех, что она видела, но отказать чудовищу, искренне предложившему помощь, было невежливо, и Эйза поклонилась, устроив крест за поясом.

– Спасибо, добрый господин. Уверена, твой подарок не раз выручит меня.

Они распрощались, и Эйза направилась туда, где туман глотал мост и где Ласс граничил с Тардиолой.

Глава четвертая. Звериный суд

Лесистые равнины средней полосы вскоре прискучили Эйзе до смерти. Большие города редко попадались ей на пути: пантера избегала скоплений людей, предпочитая бежать по дикой местности, да Эйза и не настаивала. Лишь пару раз за все время путешествия в Тардиоле она наведалась в города, чтобы купить еды. Большую часть времени в дороге они не видели ни одного человеческого лица и не слышали ни одного голоса, кроме птичьих.

Потому весьма удивились, когда в краю, должном казаться диким, услыхали мерную однообразную песню, словно несколько десятков людей тянули один и тот же звук.

Пантера замерла и прислушалась. Замерла и прислушалась на ее спине Эйза. Они легли в траву и поползли к краю оврага, из которого и доносилось странное пение. Зрелище, открывшееся им, было не менее странным. Внизу собрались люди не люди, боги не боги, а нечто среднее между ними. Выглядели они как люди, но имели костяные шипы на локтях и вдоль позвоночника и чуть изогнутые рога на голове вроде козлиных.

Эйза слышала от прислужниц о лесном народе, единственном племени, похожем на людей, но думала, что они живут только на крайнем западе материка, а не во всех лесистых областях. Очевидно, это было не так, потому что три десятка рогатых людей стояло на дне оврага и тянуло заунывную песню, от которой кровь стыла в жилах.

Но не только лесной народ увидала Эйза. Посреди небольшой толпы воткнут был короткий шест, а к нему привязан человек. Эйза смотрела на него со спины и ошибиться не могла: тот не имел ни шипов, ни острых позвонков, ни единого рога. Неизвестно, что собирались сделать с ним лесные жители, но явно ничего хорошего. Эйза хотела отползти от края оврага, оседлать пантеру и тихо убраться отсюда, как вдруг человек у шеста повернул к ней голову, и она узнала купца Ормаса, которому обещалась в жены.

Увидев, куда смотрит их пленник, лесные обитатели как один повернулись к Эйзе, и она не успела упасть и отползти, дабы не быть замеченной. В овраге воцарилось молчание. Не желая, чтобы ее вытащили оттуда за волосы, Эйза оседлала пантеру, и кошка спрыгнула в овраг, ловко приземлившись перед замершей толпой.

– Доброго дня вам, славные господа, – вежливо произнесла Эйза. – Почто вы пленили моего жениха и держите здесь?

Лесной народ, похоже, не понимал языка, но тут Ормас произнес несколько слов на искаженном тардиольском наречии, и один из козлорогих, очевидно, вождь, что-то ему ответил.

– Они говорят, милая Эйза, что судят меня за убийство. Ты появилась очень вовремя, особенно твоя кошка: судьями в их разбирательствах выступают дикие звери: если эти люди не знают и не могут определить, совершал ли кто в чем его обвиняют, они приводят его в охотничье угодье какого-нибудь хищника и смотрят, убьет его зверь или нет.

– Странный способ, – отвечала Эйза. – Откуда зверю знать, что совершил обвиняемый? Зверь знает только собственный страх или голод.

– Таков обычай, – вымученно улыбнулся Ормас. – Но, раз уж ты здесь, милая Эйза, вели своей кошке присмотреться ко мне и не тронуть: тогда они решат, что я невиновен, и отпустят.

– Ты слышала, друг мой? – негромко сказала Эйза, не склоняясь к пантере, дабы окружающие не решили, что они сговариваются. – Обнюхай его и оставь.

С этими словами она слезла с кошки, а та, оскалившись и утробно ворча, бросилась к шесту. Как ни уверен был Ормас в ее расположении, но и он дернулся от мимолетного испуга. Пантера кружила возле него, обнюхивала ноги и плащ, но не нападала. Затем внезапно обернулась в толпу и прыгнула, подмяв под себя одного из козлорогих. Жертва страшно закричала, но лица сородичей не дрогнули. Молча смотрели они, как кошка душит юношу в меховой накидке. Так же молча один из них подошел к шесту и перерезал веревки, стягивающие запястья и лодыжки Ормаса.

Затем, не обращая внимания на зверя, пожирающего их собрата, лесные жители поднялись по склону оврага и медленно побрели прочь.

– О, спасибо, спасибо тебе, госпожа Эйза, – рассыпался в благодарностях купец. – Теперь они думают, что виновен этот паренек, а я не убивал их сородича.

– А ты убивал?