Старк благородный

— Я тебе говорю, что он где то здесь. Конем пахнет. Обрежем повод и потихоньку уведем его, а там поминай как нас звали, продадим коня и вернемся в деревню богачами. — А если он проснется, или услышит? — А кто вам сказал, что я буду вообще спать? — рявкнул я. Раздался сдавленный вскрик и топот ног, который вскоре затих. Я встал и подошел к Чезу, который спокойно стоял и жевал свое зерно в торбе. — Ты представляешь, старина, какие то воришки хотели тебя забрать… Дурачьё…

Утро встретило меня пением птиц, обильной росой и ярким безоблачным небом. Наш путь продолжался дальше без особых происшествий. Так прошло три дня. Ночевал я на опушке леса, заезжая в деревни только для того, что бы пополнить запасы еды и воды. Мы с Чезом особо не торопились, понимая, что самое трудное ждет нас впереди, когда начнутся обещанные ловушки, западни и прочие прелести, что подготовили для настырных людишек боги и богини. А помня, что для каждого человека предназначен свой путь к замку, я особо не выбирал маршрут, но и в глубь леса не заезжал, помня о ночных хищниках и рассказе графа Ришара…

Вдалеке уже показались горы. К моему удивлению они не были такими уж высокими, как рисовались мне в воображении. Постепенно все тропинки и дорожки сливались в одну накатанную. Интересно, — задавал я себе вопрос, — а как боги определяют, что человек ищет храм-замок, а не едет по своим делам? Позади послышался топот копыт. Я отъехал на обочину и остановил Чеза, проверил арбалет и меч, щит перекинул на спину. Мимо меня проскакали два молодых рыцаря. Только шпоры выдавали в них принадлежность к благородному сословию. Неказистые крестьянские лошадки, кожаные доспехи усиленные кое где металлическими бляхами, простые седла, не предназначенные для копейной сшибки… По моему это были те два искателя приключений, что уехали из Стрита не расплатившись… Зачем торопиться и загонять своих коней, когда до гор ещё по крайней мере два дня пути? — задал я им в след риторический вопрос, который естественно остался без ответа.

Ответ пришел несколько позже, когда у меня за спиной вновь раздался конский топот. Я вновь отъехал на обочину, освобождая дорогу, показывая всем своим видом, что драки не ищу, но уж если вступлю в неё, то бегать не буду. Из за поворота вынеслись на рысях несколько всадников в богатых одеждах. Мордастые, молодые, в глазах злой огонек. — Вот один из них, бей его, — раздался клич. Ну спасибо, что хоть предупредили… Я перекинул щит на левую руку, выхватил меч и послал Чеза вперед. Видимо нападавшие не ожидали от меня такой наглости. По их мнению я должен был броситься бежать от них, а они красиво меня догнали бы и на ходу зарубили. Да и конному бою на мечах, они мягко говоря, были не обучены. Мешая друг другу, бестолково маша своими железяками, они не смогли даже взять меня в клещи. Мой меч легко рубил их мягкую сталь, так что прежде чем они успели разобраться что и как, двое из них уже валялись под копытами собственных коней в лужах крови, ещё один зажимал перерубленную руку, а двое оставшихся нахлестывая коней мчались прочь, испуганно оглядываясь.

— Кто такие и по какому праву напали на меня? — грозно спросил я. Но мордастый только смотрел на свою руку из которой хлестала кровь и нечленораздельно мычал. — Пошел вон, дерьмо, — презрительно процедил я сквозь зубы. В следующий раз встречу, не пощажу. Не дожидаясь дополнительной команды, раненый развернул своего коня и не оглядываясь крылся за поворотом…

Так, эта садкая парочка начинает меня напрягать. Что то они опять натворили. Судя по всему безнаказанность сделала их достаточно опасными соседями. Но мои опасения оказались напрасными. Не проехав и целой лиги, я увидел уже знакомых мне крестьянских лошадок, что мирно щипали траву на лужайке, а чуть в стороне обоих деревенских рыцарей. С первого взгляды было понятно, что здесь произошли кровавые разборки из за добычи. А сама добыча — золотая статуэтка девушки стояла в стороне на расстеленном ветхом одеяле. Из последних сил, уже расставаясь с жизнью, их руки тянулись к золоту. — И оно того стоило, — спросил я, — за кусок краденного металла отдавать свои жизни? Ответом мне было жужжание мух, что начали слетаться на запах крови. За что боролись, на то и напоролись, — и я направил своего коня по дороге в сторону гор.

Ночи стали не то что бы прохладнее, но как то тревожнее. Меня не оставляло чувство, что за мной кто то наблюдает. Причем это наблюдение не прекращалось ни на минуту ни днем, ни ночью. Словно кто то очень равнодушный рассматривает меня и решает, как со мной поступить.

По моим прикидкам скоро должен быть последний населенный пункт перед перевалом. В различных источниках он назывался то как город Льеж, то как деревня "последнего приюта", а то как постоялый двор" На перепутье". Однако жильем и не пахло, да и дорога из хорошо наезженной как то незаметно превратилась в еле различимую колею, заросшую травой. Сворачивать я нигде не сворачивал, а это значит только одно, — я вступил на "свой" путь.