Старопланинские легенды

Грешно оставлять больного без присмотра. Бабушка Ана послала своего старика навестить Вырбана. Переступив порог, дед Иван остановился и вынул трубку изо рта: прижавшись к стене, жалобно визжит щенок; а перед щенком стоит козел и изо всех сил бодает его. Дед Иван прогнал козла, и ему показалось, что он прогнал дьявола. Жернов лежал на том самом месте, где свалился на Вырбана. Дед Иван вошел в комнату. Его поразил тяжелый трупный запах. Желтый, худой Вырбан лежал навзничь; при виде Ивана он сморщился от боли и глухо, будто из-под земли, произнес:

— Выгони! Выгони его вон!

Он говорил о козле. И уставился в потолок большими, испуганными глазами.

У Марина пропали три козы. Он был не из тех, кто способен махнуть рукой на свою проруху, и решил во что бы то ни стало их найти. Коз своих он знал, как людей, в лицо. Увидит, что-то белеется, — и гонит стадо в ту сторону. А подойдет ближе — оказывается, это не козы, а белые камни.

И повернет стадо в другую сторону. Три дня пропадал он в горах. Взбирался на самые крутые стремнины, спускался в самые глубокие ущелья. И наконец нашел-таки трех своих потерянных белых коз. Обрадовался, засмеялся, вынул прялку, которую делал для Женды, стал украшать ее золотой и серебряной фольгой. Чтобы завтра отнести ей.

Да не выдержал. Словно тысячи нитей тянули его вниз, к мельницам. Он спрятал долото, которым обрабатывал прялку, и повел коз вниз.

Никогда бубенцы Маринова стада не звенели так громко. Смеялись, разговаривали, кричали маленькие бубенчики; большие колокольцы били, как колокола на святой. Бабушка Ана, услыхав их издалека, поняла, что идет Марин. Когда стадо достигло грабов, звон поутих, но разлился во всю ширь. Между мельницами показался Марин.

Увидав телегу, он понял, что она была сломана и что ее теперь починили. Но возле нее никого не было. И Женды не видно. Марин вошел в сад, заглянул в мельницу — нигде нету. Он то и дело поглядывал на бабушку Ану, не смея подойти к ней. Наконец решился, подошел.

Навстречу ему из дверей вышел дед Иван.

— Батюшки, Марин! Где пропал, леший? Уж не с медведицей ли стервятницей боролся? Неужто опять пришла в Липов-дял?

Бабушка Ана глядела на Марина хитрыми глазами.

— Зачем медведицу в Липов-дяле искать? — заметила она. — Она здесь, на мельнице живет. И не страшная, не кусается. У ней — длинные косы, черные глаза. Воду из колодца когда надо и не надо пьет, а глазами так и стреляет во все стороны…

Бабушка Ана старалась поймать взгляд Марина, но он стоял нахмурившись и опустив глаза.

— Гм… медведица… Что же это за медведица такая? — спросил он.

— Будто не знаешь. Да сам-то мало ли выпил воды после нее, когда пить не хотелось? И не ты один. Вон обозник тоже выпил и здесь остался.

Марин вдруг выпрямился, стал страшен.

— Где Женда? — спросил он.

— Почем я знаю, Марин, — кротко, ответила бабушка Ана. — Почем я знаю, сынок. Видела только, как она с прялкой вышла да обозник буйволов своих повел. Не знаю, не знаю, сынок.

Марин, не дослушав, пошел наверх, к своему стаду. Скрывшись в грабах, поглядел на мельницу, поглядел вокруг: Женды нет как нет. Тогда он достал прялку, которая была у него за пазухой, под тулупом, переломил ее пополам и забросил в траву. Он уже не слышал колокольчиков стада, не было ему покоя в лесу. Несколько раз возвращался, шатался вокруг мельниц. И словно все рос, становясь огромней, страшнее. Раз прошел мимо бабушки Аны и даже не взглянул на нее. А она побоялась его окликнуть.

На другой день он пришел опять. Была страшная жара. Женды опять нигде не было. Марин совсем уже не думал о стаде, а шагал по горам, по долам. Иногда останавливался, смотрел во все стороны. Камни вокруг дышали жаром, готовые вот-вот расплавиться в пекле. Солнце стояло прямо над ним, так что он даже не отбрасывал тени. В голове — ни одной мысли. Он смутно понимал, что произошло с Жендой, смутно понимал, что происходит с ним. Хотелось схватить ее и изрубить на куски. Вспомнил, как последний раз она смеялась и говорила: «У, какой ты страшный, Марин! Медведь, матерый медведь!» Приходила на ум мысль о шкурках, которые он ей дал. «Отберу теперь», — подумал он, стискивая зубы. Но тотчас становилось ясно, что не в этом дело. Хотелось уйти опять в горы, спрятаться от людей, жить там совсем одному, как прежде. Но он понимал, что этого тоже не будет. Ясно было, что на голову ему свалилось огромное, страшное несчастье.

Он шагал по раскаленной земле. За ним шли его собаки с помутневшими глазами, высунув языки. Бубенцы звенели по лесу в разных местах. Марин останавливался, прислушивался, но не понимал, что стадо его разбрелось.

Вдруг потянуло ветром, поднялась пыль. Марин взглянул вверх: над горой показалась туча. Не плотная, тяжелая туча, а густые, черные клубы, которые бежали, крутясь, словно дым от пожара. Ветер подул сильней — сперва теплый, потом холодный. Потемнело, упало несколько капель. Ветер заколыхал весь лес. Красные молнии заметались, как змеи. Загремел гром.