Старость аксолотля

В голубом светящемся облаке маячит лицо Инженера. Он прижался шлемом к окошку в переборке, пытается мне что-то сказать, губы его шевелятся. Нервно подрагивают глазные яблоки. Он заметил, что я на него смотрю, и отодвигается, тени его перчаток указывают на что-то, чего я не вижу. Он поднял руку над головой, сгибает пальцы, хлопает себя по запястью. Время, нет времени. Я знаю, что нет времени. Скоро восемь.

Пронзительный треск отвлекает меня от Инженера. Перенастроенный Капитаном терминал выплевывает ленты перфорированной бумаги; это так стучат зубы перфоратора, тррк, тртрк. Капитан выхватывает из воздуха развевающиеся ленты и жадно читает с них коды, шифры, плотные ряды машинограмм.

– Приказы! – лихорадочно бормочет он. – Приказы! Значит, так они это понимали! Агенты, шпионы, идиоты! Чьи? Его! Его! – он мнет бумажный серпантин и рвет его на куски, водя пальцами по отверстиям, будто погруженный в чтение брайлевского текста слепец. – Бред, бред, что за бред! И война из-за бреда! Пророчества, приказы! Черное небо, что за глупости! Чтобы всю Солнечную систему запутать!

Мог ли он сойти с ума от одной лишь смертельной дозы излучения, могло ли оно так просверлить ему мозг – или само осознание неизбежной смерти вогнало его в безумный ступор? Но Капитан был последним, от кого я ожидал бы подобного срыва.

– …кии… тли… ик… лем… ни… раз… раз… раз…

Инженер снова отплывает от переборки, исчезая под поверхностью черного молока, совершает некие театральные жесты, хватая что-то во тьме, и – взрыв швыряет меня о стену, отбрасывает, я ударяюсь о другую стену, ломая ребра, шум, щелчок в ушах, порыв холодного ветра, белые космы бумажных лент улетают в пустоту через выбитую переборку, я хватаюсь за настенный шкафчик, разорванные противоперегрузочные ремни хлещут по лицу, я выпускаю из легких воздух, у меня десять секунд, десять-пятнадцать секунд жизни в сознании, кожу уже щиплет, холодные иголки вонзаются под веки, я отталкиваюсь от шкафчика, где мой шлем, его нет, я озираюсь по кабине, вакуум высасывает воздух и из следующих помещений, сквозь люк в глубине летят изнутри «акулы» тучи пыли, легкого мусора, крошки настенного покрытия, обрывки бумаги, Капитан мечется в собственном бумажном торнадо, словно танцующая среди белого огня фигура, пламя лент из нулей и единиц пляшет вокруг него, он погибнет в урагане украденных мыслей Астроманта, но нет, он там что-то дергает, вытаскивает из-за эмалированного корпуса терминала свой шлем, я отталкиваюсь коленом от потолка, попадаю Капитану локтем в шею, вырываю у него шлем, отталкиваюсь назад, одновременно надевая шлем на голову, подойдет или нет, металлический фланец, изоляция, резина, защелки, подойдет ли, подходит, открываю кислородные краны, боль разрывает гортань, меня бьет дрожь, я медленно дрейфую в угол кабины, в темный угол, в угол.

Сколько проходит времени, прежде чем я снова обретаю способность воспринимать образы, звуки, ощущения? Улитка неохотно высовывает рожки из раковины. Но нужно покинуть комфорт живого, теплого, дышащего тела, обратить свои чувства к недружелюбному миру. Где причиняет боль каждый глубокий вдох, каждое резкое движение.

Инженер уже вспарывает инженерским ножом труп Капитана, глухо кашляя внутри своего воздушного пузыря. Он нетерпеливо раздирает взрезанный скафандр командира, рассекает его рубашку, лезет внутрь толстой перчаткой.

Я ударяюсь шлемом о шлем.

– Оставьте его в покое. Нет времени.

– Еще один боится радио? Не мешай…

Он отталкивает меня и продолжает свою операцию над трупом.

Радио, у меня ведь нет радио. Мысль, однако, тут же разворачивается на сто восемьдесят градусов. Это не мой шлем, не мой шлем, не мой. Я проверяю контакты, открываю на левом рукаве кассету диагностики. Внутреннее радио – зеленый, звуковой контур – зеленый. Я щелкаю пластиковым переключателем.

– (шум) (шум) (шум) даже если бы у нас имелась такая роскошь, а у нас ее нет, Доктор, нет…

– Оставьте его.

– (шум) Тогда как проникнешь?

– Что?

– (шум) где у него это, он же носил на шее… (шум) Как пробьешься? Проклятый робот стережет реактор, он не допустит никого, кроме нашего дорогого Капитана, Второй пилот пытался, и кончилось оторванной рукой, все полетит к чертям через (шум) двадцать две минуты.

– Что это, кодовый ключ для Марабу? Даже если так, то как вы успеете с ним к реактору «акулы», а потом еще отменить там программу самоуничтожения?

– (шум) Незачем, Капитан ведь тоже поддерживал контроль в эфире. Электронщик уже у гермозащиты реактора, я передам через динамики, (шум) Помогли бы лучше!

Спокойно, спокойно. Нужно лишь отойти от обрыва и взглянуть на все это без дрожи, как на загадку или медицинскую проблему. (Забудь о часах.)

– Может, удастся, может, нет. А в «жемчужинах» нам бы ничто не угрожало.

– (шум) Прекрасно, в доле вы не участвуете, можете сидеть в «жемчужине».

– Да вы все с ума сошли. Рискуете жизнью ради добычи с Астроманта?

– (шум) А что мы тут делали с самого начала? Что, тебя кто-то заставлял? (шум) Мы все кинулись наугад в эту гонку.