Старость аксолотля

Все время, пока ты работал на Милого Джейка, ты питался просмотром видеокассет. Другие дети в его конюшне либо кололись на убой, либо впадали в какой-то кататонический транс, либо, хотя и реже всего, предпринимали нелепые, неумелые попытки самоубийства. Ты же сидел перед видео. В конечном итоге, именно оно спасло тебе жизнь, но ведь ты смотрел его просто для чистой радости участия в гламурной лжи. Там были мифические миры вечного счастья, миры несуществующих людей, невозможного поведения, небывалых слов и мыслей. И там побеждало добро, там вообще это самое добро существовало как реальная сила; ты заново выучил это слово по фильмам, потому что проститутки с площади Генерала не могли его четко объяснить. В телевизоре было добро, в телевизоре было счастье; ты не верил в них, после выключения проигрывателя, потому что этих миров в действительности не существовало, ты это знал – но ведь тебе нравились сказки. Видеотека Милого Джейка была огромной, тысячи кассет, настоящий склад. Английский язык, который ты со временем выучил по видеофильмам, – этот первый, просторечный, не отшлифованный усилиями школьных учителей – был английским сленгом, сплавом наречий этнических гетто, арго местных гангстеров, легавых, юристов и солдат. Ты быстро избавился от акцента: ты был юным, ты был ребенком. Одиночество, по правде говоря, не тяготило, тебя не учили любить общество других людей, поэтому ты не скучал по нему. Да и по чьему обществу ты должен был скучать? Работа у Милого Джейка была не слишком утомительной, между очередными съемками случались очень длительные перерывы. А вот что тебя мучило, так это принуждение постоянно пребывать в четырех стенах – этот год ты провел в закрытых помещениях, никогда не выходил на улицу, даже когда тебя возили в тесные временные киностудии где-то в центре города, ты видел мир только через стекло. Джейк и его женщина, Холли, очень хорошо охраняли свой товар; в конце концов, ты был источником средств их существования. И они заботились о тебе. Правда, еда была раздражающе однообразной – ты почти впал в зависимость от острой мексиканской пиццы, – но ты больше не ложился спать голодным. А Милый Джейк вовсе часто и не бил, очень редко, но настолько сильно, чтобы остались следы, потому что потом на него кричал режиссер и гример злился; впрочем, Джейка быстро отпускал гнев. У него мгновенно менялось настроение. Однажды он принес тебе в подарок пластиковые солнцезащитные очки. И если бы ты захотел, он мог бы тебя снабжать дешевыми наркотиками, другие дети из его конюшни получали свои дозы каждый день за едой. Собственно, по-настоящему он разозлился только тогда, когда обнаружил, что ты начал учиться читать и писать. Он летал по дому, размахивая твоими каракулями и крича: – Вот ради чего я трачу на этого маленького сучонка столько денег?! Ради этого?!! – Но пришла Холли, и к вечеру он уже был спокоен.

Ты смотрел каждый фильм, какой только был в видеотеке Джейка, потому что именно этим, а не реальным миром жил. Но в конце концов и эта коллекция начала истощаться. Поэтому ты потянулся к кассетам, упакованным в картонные коробки, сложенные у стен подвала. Оказалось, на них записана продукция Джейка и компании. Тебе бы очень быстро наскучили эти карикатурные образы потных обнаженных тел, напряженных, извивающихся, эпилептически дрожащих и издающих смешные звуки – если бы ты не обнаружил на значительной части этих фильмов самого себя. Не так ты это помнил. На видео ты был другим. На видео все эти мужчины и женщины были другими. Голос, издаваемый твоим телом с экрана телевизора, не был твоим голосом. Они его подложили. Ты слушал и пародировал самого себя. Но, несмотря на юмористический акцент, на тебя, наконец, напала скука: в таких фильмах просто не было сюжета. Ты просмотрел еще пару, залез в другую коробку; то же самое. Еще в одну; всё так же. И в четвертую; и вроде бы тоже ничего нового, но, прокручивая пленку, ты заметил в конце какую-то потасовку, смазанные в спутанных неестественным темпом перемотки кадрах, горячие красные пятна. Ты вернул обычную скорость. Этого мальчика, главного героя этого фильма, убивали его недавние любовники. Ты отпрянул назад, ты увидели его лицо: он жил здесь с вами несколько месяцев, он был у Милого Джейка еще до того, как тот привез тебя из пустыни от Жакко. Пару недель назад он исчез, но ты предполагал, что у него случился передоз, потому что он был знатный торчок. Его звали Гийо, он был из Бангкока; однажды ты подрался с ним из-за пачки жевательной резинки. Он плохо говорил по-английски. На видео он выкрикивал фальцетом свои истерические мольбы с безупречным акцентом Новой Англии, в то время как смуглая девушка скользила окровавленной бритвой по низу его живота.

Сейчас