Старовский раскоп

История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Поэтому бессмысленно рассуждать о том, что было бы, не случись, скажем, Вторая Мировая война или Октябрьская революция. Однако следует констатировать: роль указанных событий в истории Кланов ранее значительно преуменьшалась. Традиционно считалось, что война и революции повлияли исключительно на численность Кланов и никак не отразились на укладе жизни и политике. Новейшие исследования позволяют утверждать: в годы Второй Мировой войны и революций произошёл перелом в сознании зооморфов. Из, если так можно выразиться, первобытности они шагнули в Новейшее время. Быстро, за какие-то два десятка лет, поменялся быт, под напором технического прогресса падали один за другим защитные барьеры, обеспечивавшие прежде полную автономность Кланов, поменялся сам ритм жизни: из "медленного" время стало "быстрым". Изменения эти в конечном счете привели к тому, что к середине века Кланы как замкнутые общинные структуры с системой эксклюзивных норм уклада перестают существовать, растворившись в городских сообществах обычных людей.

История Кланов

Годы между тысяча девятьсот десятым и восемнадцатым Ингмар припоминал слабо, потому как ничего особенного в его жизни не приключалось. Отец продолжал посвящать в ритуальные клановые тайны, возить на ярмарки и "жить ночью". Ингмар окончательно освоился, приспособился и научился даже замечательно резать по дереву. Нравилось ему, когда из-под пальцев выходили, постепенно проглядывали из неопределенных деревянных брусков то коты, хищные и ярые, то русалки с длинными косищами, то невиданные птицы. Самоделки эти шли на ярмарках справно и у Ингмара появилась даже своя деньга. Что с ней делать, он, правда, пока не знал. Иногда приходила Саат, но, на счастье, не требовала ничего такого, что нарушило бы данное отцу обещание. Наверно, богиня всё ещё была сыта.

В четырнадцатом году у простецов опять началась какая-то война, и оставалось только удивляться кровожадности людишек, лишенных магических сил. Может, они, ущербные, тем самым пытаются эту свою ущербность самим себе возместить? Придумывая всё новое оружие и затевая всё новые войны?

Впрочем, до простецов и их войн Ингмару дела не было. Подорожало, правда, зерно, но клановых закромов было еще достаточно и на этот, и на будущие годы. Тем паче — лес прокормит.

И в семнадцатом еще раз подорожало, но, говорили, случилась там в столицах да прочих цивильных местах знатная заварушка. Но никто особо не изводился, потому как что если и случилось, то уж досюда не докатится. Они там, у себя, со столичных жиров бесятся, а здесь народ смирный, здешним не с чего беситься.

Итак, в семнадцатом году Ингмар жил еще себе как прежде, резал фигурки и бегал по лесу. Но восемнадцатый год перевернул размеренную его жизнь с ног на голову. Ингмару в этот год стукнуть должно было то ли девятнадцать, а то ли и все двадцать годков — во всяком случае, отец счел возраст достаточным, чтобы признать уже сына совершеннолетним. Как-то словно невзначай обронил:

— Лоб здоровенный у меня вымахал, пора бы и про свой дом думать, — что означало: пора женихаться*.

Можно бы было и повременить, да лета неспокойные, мало ли чего. Опять же, девки клановые вовсю уже заглядываются на сметливого, шибкого на переглядки парня, и прилично разков уже случалось Ингмару валять кое-кого на сеновале. Старшие смотрели на игрища молодежи сквозь пальцы, однако ж нагулянным младенцам тоже нужны отцы, и Клан должен признавать новых Котов. Принесенные в подоле дети случались, правда, в Клане редко, но неладно, если девка принесет от будущего главы. Вот и будет беда: если признает отец ребенка, так будет, значит, младенец мимо Саат рожден, не благословленный как полагается, и не можно его будет наследником назвать, а если не признает, так еще хуже — совсем безотцовщина и девке позор.