Старплекс. Конец эры (сборник)

Стебельки качнулись назад, так что покрытые кристаллическим веществом шарики глаз уставились вертикально вверх на мозаику из более миллиона деталей венецианского стекла, покрывающую потолок свода Ротунды. Возможно, это был форхильнорский эквивалент закатывания глаз. На верхней точке потолка в квадрате были выложены слова «… чтобы все люди знали дело Его» — как мне говорили, цитата из Книги Иова.

Через мгновение стебельки вновь качнулись вперёд, и каждый глаз уставился на своего агента.

— Послушайте, — сказал Холлус. — У нас ушло больше года на то, чтобы удалённо, с орбиты, изучить вашу культуру. Мы не такие идиоты, чтобы являться сюда уязвимыми.

Пришелец опустил руку в складки ткани, обёртывающей тело (в мгновение ока в руке второго агента КСБР тоже оказался пистолет), и вытащил многогранный объект размером с мячик для гольфа. После этого Холлус быстрым шагом, бочком-бочком подобрался ко мне и протянул его мне. Я взял его в руку; объект оказался тяжелее, чем выглядел.

— Это устройство — голографический проектор, — объяснил инопланетянин, — только что помеченный биометрическими показателями доктора Джерико. Проектор будет работать только в его присутствии. На самом деле, если его попробует активировать кто-либо другой, я могу запустить его самоуничтожение — довольно зрелищное, надо сказать. Поэтому настоятельно рекомендую не пытаться его отобрать. Кроме того, проектор будет работать лишь в местах, которые я одобрил — таких, например, как в стенах этого музея.

Холлус немного помолчал, а затем добавил:

— В настоящий момент я присутствую здесь через сеанс связи. Настоящий я по-прежнему внутри посадочного модуля у соседнего здания; единственная причина, по которой мне захотелось опуститься на поверхность — лично проконтролировать передачу проектора, который сейчас в руках у доктора Джерико. Проектор использует голографию и микроманипулируемые силовые поля, позволяя создавать впечатление личного присутствия и дать мне возможность обращения с физическими объектами.

При последних словах Холлус — или его изображение — замер на несколько секунд, словно настоящий Холлус в этот момент был занят чем-то другим.

— Вот, — сказал он. — Сейчас мой корабль возвращается на орбиту, со мной на борту.

Несколько человек торопливо выбежали наружу через стеклянные двери вестибюля, судя по всему, чтобы поймать взглядом улетающий космический корабль.

— Нет никакого способа заставить меня подчиниться, и у вас нет никакого способа физически мне навредить. Не хочу показаться грубым, но контакт между человечеством и моим народом пройдёт на наших условиях, а не на ваших.

Многогранник в моих руках коротко пискнул два раза в различных тональностях. Проекция Холлуса с секунду поколыхалась в воздухе, а затем исчезла.

— Разумеется, вам придётся передать это устройство нам, — сказал белый агент.

Я почувствовал, как по жилам побежал адреналин.

— Простите, — сказал я, — но вы видели, что Холлус дал его лично мне. Не думаю, что у вас есть право его отобрать.

— Но это инопланетный артефакт, — сказал чёрный агент КСБР.

— И? — сказал я.

— Я хочу сказать, он должен находиться в распоряжении официальных лиц.

— Я тоже работаю на правительство, — вызывающе сказал я.

— Имею в виду, он должен находиться в распоряжении сотрудников безопасности.

— Это ещё почему?

— Э-э-э… да потому!

Я никогда не считаю «потому» за аргумент даже в разговоре с шестилетним сыном; не собирался принимать его за аргумент и сейчас.

— Я не могу его отдать — вы сами слышали, что сказал Холлус о возможности взрыва. Думаю, он совершенно ясно выразился о том, что будет дальше — и у вас, джентльмены, в этом не будет никакой роли. А посему… — сказал я, посмотрев в глаза белому агенту — тому, с французским акцентом, — позвольте сказать вам «адью»!

3

Это началось восемь месяцев назад, с кашля.

Я его проигнорировал. Словно последний идиот, я проигнорировал то, что было под самым носом.

Я учёный и должен был вести себя умнее.

Но я сказал себе, что это лишь результат работы в пыльной атмосфере. Для отделения камня от ископаемых останков мы используем зубные свёрла. Конечно, при этом мы надеваем маски — в большинстве случаев (не забывая надевать также и защитные очки — в большинстве случаев). И всё же, несмотря на систему принудительной вентиляции, в нашем воздухе подчас висит немалое количество тонкой каменной пыли; она слоями скапливается на книгах и бумагах, на простаивающем оборудовании.

Кроме того, в удушающей жаре прошлого августа я увидел в воздухе Торонто дымку — инверсионный слой. По новостям прошли предупреждения о повышенном уровне загрязнения. Я подумал, что кашель может прекратиться, если мы выберемся за город. Мы уехали в наш коттедж — и на какое-то время кашель, казалось, прекратился.

Но затем мы вернулись на юг, и кашель появился снова. Тем не менее я практически не обращал на него внимания.

До тех пор, пока не увидел кровь.

Самую малость.