Старшая Эдда. Песни о богах в пересказе Ильи Бояшова

— В Вальхалле у славного Одина то каждый день происходит. Знаю также: смерть не грозит пронзённым — закончив бой, мирно садятся эйнхерии за пиршественные столы.

Спросил тогда Высокий:

— Откуда ты, Вафтруднир, ведаешь судьбы богов и способен их прорицать, как Вёльва-колдунья?

Не удивился громоздящийся на троне ётун подобному вопросу. Вот что Вафтруднир ответил:

— Слишком долго живу я и прошёл все девять миров: Асгард — мир асов, Ванахейм — миролюбивых ванов страну, Альвхейм — мир светлых альвов, суетный Мидгард, был в жарком Муспелле, в недра к карликам заглянул (Свартальвхейм — их мир), видел страну инеистых великанов и даже страну мёртвых узрел, где Хель обитает. Сто веков сам живу в Ётунхейме — вот почему мне знакомы тайны великих, могучих богов.

Спросил Вафтруднира Высокий:

— Так скажи мне тогда, прорицатель-ётун, кто останется жив после гибели мира?

Отвечал великан:

— Спрячется женщина Лив с мужчиной по имени Ливтрасир в роще, огнём не затронутой. Питаться будут росой и новых людей породят.

Один воскликнул:

— А знаешь ли ты, как возродится солнце, ведь волк погубит его?

Знал и это хозяин чертога:

— Прежде чем волк солнце погубит, дочь оно породит. Выживет дева и заступит на место матери.

Высокий спросил, по-прежнему не открывая лица из-под шляпы и сохраняя спокойствие:

— Ответишь ли мне, Вафтруднир, какие три девы высоко над миром парят?

— Ответить — дело нетрудное, — сказал великан Вафтруднир гостю, склоняясь с трона. — Но прежде хочу спросить: не кажется ли тебе, что попрощаешься ты сегодня со своей головой? Ну да ладно: спешить мне некуда, ведь старость и мудрость неспешны и поддерживают друг друга. Так что задавай вопросы свои, Гагнрад, пока силы твои не иссякнут и твоя голова сама не воспротивится твоему упрямству. Что касается тех таинственных дев, вот что знаю: три дочери ётуна Мёгтрасира неслышно летают над Мидгардом и неслышно парят над морем. Для людей они — светлые духи, несут девы благо, хоть отец их — свирепый турс.

— Ты и вправду всеведущ, как повсюду о тебе и говорят, — сказал Высокий. — И если это так, ты должен знать и о будущем богов. Ну-ка, скажи, мудрый ётун, тот, которому всё открыто, что же будет с асами после того, как пламя Сурта погаснет?

Вафтруднир отвечал без запинки:

— Видар и Вали Асгард возродят. Моди и Магни придут к ним с найденным молотом.

Высокий спросил:

— Что же с Одином станет, как он жизнь свою завершит?

Будущее Одина также было открыто для ётуна Вафтруднира:

— Свирепый Фенрир пасть разинет — шире пропасти глотка чудовища, — и пропадёт в ней бесследно Отец Всех Асов.

И тогда Высокий сорвал с себя шляпу, и засверкал его единственный глаз. Отшатнулся ётун, поняв, кто перед ним, но было поздно: словно гром прозвучали слова того, кто повелевал мирами и от одного только взгляда которого цепенели и люди, и ётуны, и карлики, и всё сущее на земле. Спросил Высокий:

— На последний вопрос мой ответь, великан. Что любимому сыну Один поведал, когда Бальдр, ростком омелы пронзённый, лежал на костре?

И задрожал Вафтруднир, задрожал под ним трон, и стены его палат задрожали, готовые рухнуть. От стона могучего великана вновь посыпались камни в горах, и казалось, что вся земля зашаталась. Горько пожалел ётун, что в этот раз мудрость изменила ему — самонадеянно вступил он в спор с незнакомцем, в ослеплении от собственного величия позабыв великую истину: прежде узнай того, с кем тебе придётся сражаться. Схватив себя за голову, признался тот, кто жил сто веков и считался умнейшим из умных:

— Явился конец мой в лохмотьях нищего. Сам себя я загнал в ловушку, словно юнец безбородый, — видно, от старости сделался глуп. Что же, признаюсь в своём бессилии. И вот что скажу: никому не дано знать то, о чём сыну поведал Высокий. Я, глупец обречённый, тщился с ним спорить. Ты в мире мудрейший — вот тебе моя голова!

Выхватил безжалостный Один из-под своего тряпья меч, подобный тысячам молний, — и Вафтруднира не стало.

IV РЕЧИ ГРИМНИРА

Постоянно спускаясь с радуги в Мидгард и прикидываясь скромным гостем, Высокий любил сидеть на пирах у особо хвастливых и преподносить зазнавшимся уроки смирения. Также любил Всеотец заглядывать в дома других людей, стуча в двери дорожным посохом. К тем хозяевам, кто привечал странника и звал его к очагу, делясь иной раз последней одеждой и пищей, Высокий впоследствии благоволил, но горе было скупым, пусть даже среди них находились и конунги, — с теми, кто жалел еду для гостей, Отец Ратей поступал беспощадно, ставя людскую скупость в один ряд с предательством. На том однажды и подловила его хитроумная Фригг.

Вот с чего всё началось: жил в Мидгарде влиятельный конунг и звали его Храудунг. Имел конунг двух сыновей — старшему, Агнару, к тому времени исполнилось десять зим, а младшему, Гейррёду, — восемь. Несмотря на свой малый возраст, сыновья конунга не боялись опасностей и дерзали выходить одни на лодке в море.