Старшая подруга

– Как – не ругайся? Ты же… ты мне как сестра. Кто еще о тебе позаботится, о дурехе? – Елена вынула из двери Женькиной квартиры ключ, подняла подругу с пола и потащила к себе.

Женька была легкой, крепкая и ширококостная Елена без труда дотащила ее до комнаты и сгрузила на диван. Та не сопротивлялась, сразу же свернулась в клубочек, подтянула ноги к животу, подложила ладошки под щеку. Елена вскипятила чаю, сделала пару бутербродов и принесла Женьке прямо в комнату. Та от бутербродов отказалась, а чай выпила с жадностью, обжигаясь. Видно было, что ей нехорошо, муторно. Пить она не умела и не любила.

– Рассказывай, в чем дело, – велела Елена, когда Женька немного пришла в себя.

– Ой, Лесенька, он такой… такой! Просто фантастический!

– Кто это – он? Тот, кто тебя напоил?

– Ничего он не поил! Он просто проставлялся. У него первый рабочий день был сегодня. Наш новый заведующий отделением. – Женька сложила губы трубочкой и чмокнула воздух. – Такой красавец! Ты бы его видела. Высокий, глаза такие глубокие. А умный какой! Я как увидела его, так сразу и влюбилась! Лесь, я люблю его!

– Так прямо сразу и «люблю». – Елена убрала с мокрого Женькиного лица растрепавшиеся пряди. – Проспись сначала. Тоже мне, алкашка.

Женька послушно зажмурилась, но тут же открыла глаза. Порывисто села на диване, обхватила руками худые коленки.

– Он будет мой, вот увидишь! Будет!

– Сколько ему лет? – спросила Елена.

– Тридцать два.

– Женат? – Она не хотела произносить это слово. Оно само вырвалось у нее.

Женька вдруг поникла, как сорванная маргаритка. Опустила голову, волосы золотым дождем упали ей на плечи и грудь. Елена почувствовала острую жалость и нежность.

– Жень, – она мягко коснулась ее плеча. – Женечка. Но ведь нельзя. Ты ж понимаешь, что нельзя.

– Ничего я не понимаю! – Женька ожесточенно мотнула головой и шмыгнула носом. – Сказала, он будет мой. Жена не стенка, подвинется.

Елене стало неприятно. Никогда прежде она не замечала за подругой такого цинизма и агрессии. Она молча кинула Женьке плед, погасила свет и вышла из комнаты.

Утром Женька появилась в кухне, зеленая, со спутанными волосами. Поставила на плиту чайник, виновато потупив глаза. Весь вид ее выражал стыд и раскаяние. Елена растаяла.

– Ну, ты как? – ласково спросила она.

– Нормально, – угрюмо бросила Женька, заваривая себе крепкий чай.

Елене стало еще больше жаль ее.

– Как хоть его звать?

Женькины глаза тут же загорелись, к скулам прихлынул румянец.

– Иннокентий Павлович. Кеша. – Она пропела последнее слово, точно дивную мелодию.

– Дурацкое имя. – Елена пожала плечами. – Так попугаев зовут.

– Сама ты попугай, – огрызнулась Женька и тут же спохватилась: – Лесенька, не обижайся. Это я так. Понимаешь, он самый лучший. Самый-самый. Я о таком всю жизнь мечтала. Он любит Баха. Он сам мне это сказал!

– Но ты же понимаешь, что он чужой. У него семья. Дети, наверное, есть.

– Есть. – Женька понуро опустила голову. Но тут же встряхнулась: – Все равно! Я его люблю, и точка!

– А он тебя?

– И он полюбит. Он со мной вчера на брудершафт пил. И про себя рассказывал. Как в институте учился, где работал.

Елена ничего не ответила. Молча налила себе чая, так же молча выпила, оделась и ушла на работу.

В этот вечер Женька вернулась домой вовремя. В руках у нее был букет темно-красных роз и коробочка шоколадных конфет. На лице сияла горделивая улыбка.

– Что это? Откуда? Он подарил? – догадалась Елена.

Женька кивнула.

– Он. Мы гуляли в больничном дворе. Потом зашли в магазин. А рядом цветочный киоск.

Елена смотрела на Женьку с невольным уважением. Вот это да: девчонка, санитарка, за день окрутила солидного женатого доктора. Да так, что он уже букеты ей готов дарить. Кто знает, чем дело кончится. И тут же что-то кольнуло ее изнутри. Какое-то тревожное, гнетущее чувство, словно совсем рядом притаилась беда.

– Жень, беги от него. Беги, пока не поздно.

– Еще чего! Он меня завтра в кино позвал. – Женька разулась, прошла в комнату, по-хозяйски взяла Еленину любимую вазочку, сбегала в ванную за водой и аккуратно поставила букет.

– Дуреха ты, – проговорила Елена с безнадежностью. – Поматросит он тебя, да и бросит.

– Посмотрим! – с вызовом ответила Женька.

Прошло еще несколько дней, и Елена в окно увидела, как к подъезду подъехал новенький вишневый «жигуль». Из него вышел высокий блондин в пиджаке и галстуке, протянул галантно руку, и из салона выпорхнула Женька. Она шла рядом с ним, неся себя с таким высокомерием и гордостью, словно была не санитаркой, а наследной принцессой. Они зашли в подъезд. Елена побежала в прихожую, приникла к глазку. Она видела, как парочка поднялась на этаж. Они о чем-то тихо переговаривались, смеялись. Мужчина обнимал Женьку за осиную талию. Щелкнул замок. Блондин и Женька скрылись за дверью, плотно прихлопнув ее за собой.

Елена вздохнула и отправилась на кухню мыть посуду. Руки у нее дрожали, мыльная губка выскочила и полетела на пол. Вслед за ней разбилась чашка, ее любимая, с синими цветочками и золотым ободком. Елена в сердцах выключила воду и села к столу на табурет.