Старшая сестра

— Чтобы градусы не исчезли! — объяснил он. — Анна Федотовна, вы уж извините за вольность. Это, — он кивнул на бутылку, — в честь моего приятного знакомства с вами. Сам я спиртное не употребляю, но ради вас…

Анна Федотовна молча кивнула головой.

— Я одинок… — сказал Позвоночников и грустно вздохнул.

Ирину все это очень забавляло. Впервые в жизни за ней явно ухаживают… Как в старом романе. «Он, наверное, хочет быть моим нареченным!» И Иринка еле-еле сдержала озорной смешок, ставя на стол граненые бокальчики.

Мед первый поднял бокальчик.

— Итак, будем добрыми знакомыми!

Без стука открылась дверь, и на пороге появился Яков.

— Будем знакомы! — откликнулся он, снял флотскую фуражку и размашисто поклонился.

Он старался преодолеть чувство неловкости, хотел быть смелым, независимым и от этого держался слишком развязно.

Анна Федотовна нахмурилась. Осуждала она поведение Якова и свое недовольство не раз высказывала Шатровым. Однажды, изрядно подвыпив, Яков зашел к Анне Федотовне, стал расспрашивать о дочерях. Она тогда попросту выпроводила его, заявив: «Заходи трезвым или совсем не являйся. Не люблю пьяных среди трезвых».

Еле-еле выпросила Ирина ее согласие на приход Позвоночникова. Только убедившись, что дочь и не думает принимать ухаживания («Он такой смешной и некрасивый!..»), Анна Федотовна успокоилась.

Как огня, боялась мать увлечений своих дочерей. Им нужно только учиться пока, и все, а потом уж думать о женихах и семье. Тогда не запрещу… И с женихом познакомлюсь, и совет дам, и свадьбу справлю. Без материнского спросу нельзя! Мать худого детям своим не посоветует.

Сейчас, когда Яков стоял у порога за ее спиной, мать с неприязнью подумала:

«Вот-те раз! Еще один явился!» Она вопросительно-строго посмотрела на Лизу, та недоуменно улыбнулась: «Я тут ни при чем». Иринка покраснела и явно не знала, что делать. «Явился — так и стой у порога незваным гостем», — сердито подумала она, но тут же ей стало жаль Якова, захотелось усадить его рядом с мамой и сестрой. «Но мама недовольна, она сердится… Как быть? Хоть бы Лиза помогла!» И старшая сестра, словно услышав младшую, приветливо сказала:

— Проходите, Яша!

Черные брови Иринки на секунду сбежались к переносью, потом крылышками взметнулись вверх, она улыбнулась, и напряженно-звонко повторила за сестрой:

— Садитесь к столу… гостем будете!

Мать кинула на Иринку выразительный взгляд: «Тебя-то кто спрашивает?» — и нахмурилась.

Яков видел, Анна Федотовна ему не рада. Но отказаться от приглашения сестер не мог. «Можете дуться, Анна Федотовна, можете не разговаривать… Иринка улыбается!»

Он прошел к столу, подхватил по пути табурет, стоявший около печки. Заметив еще с порога, что между стульями Иринки и Позвоночникова есть небольшое расстояние, Яков втиснул свой табурет между ними.

Мед поморщился, но тут лицо его приняло всегдашнее любезное выражение; налил Якову вина.

Было видно по всему, Мед приготовил какой-то витиеватый тост. Ему не сиделось на месте, и он несколько раз начинал:

— Друзья мои! Мой…

Но Яков, обращаясь к девушкам, преимущественно к Ирине, произнес:

— За студенчество!

Лиза и Ирина весело закивали и выпили.

— Изумительное время было! — Позвоночников тоже выпил. — Помню, в нашем институте, когда я учился… а это было…

— …во время оно, — вставил Яков и, не слушая Меда, обратился с добродушной улыбкой к Анне Федотовне, видя, что она не притронулась к бокальчику. — А вы что же медлите, мамаша?

Анна Федотовна вспыхнула.

— Для кого мамаша, а для тебя Анна Федотовна! — Она посмотрела на Иринку, потом на Якова. — Тебе-то что студенчество славить? Ты среди него не был и не будешь… и другим не мешай! — сказала она властно, блеснув холодновато-серыми глазами.

Яков неловко поднялся из-за стола.

— Мешать не буду… — Заметно прихрамывая, он пошел к двери, на ходу бросив Анне Федотовне: — А студентом быть собираюсь.

У порога приостановился, спросил.

— Ирина, ты когда едешь в университет? Я хочу вместе с тобой — я ведь еще не знаю, где он и находится.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

— Лиза, мама сказала, что ты поедешь в город сегодня.

— Да, поеду!

— Завидую… — Иринка бросила на пол веник, широко улыбнулась. — А мама в наказание дел мне надавала — ух ты, сколько! — Иринка опустилась прямо на пол, рядом с веником, поджав под себя босые ноги.

— Ты сама виновата — чего тебе вздумалось этого Меда приглашать?

— А вот вздумалось, да и все!

Она помолчала. Потом, внимательно следя за руками Лизы, гладившей белье, сказала:

— А какое ты платье наденешь?

— Какое-нибудь, не все ли равно…

Лиза начала старательно гладить кофточку, не поднимая глаз на сестру.

— Ты всегда о платьях.

— Как бы не так «всегда»! Обо всем. О чем угодно могу говорить… — Иринка вскочила и, задрав голову, важно произнесла: — В том-то и соль — тряпки не мешают моим стремлениям!

— О, подумайте!.. Как она рассуждает! — промолвила Лиза.

Сестры стояли рядом, улыбаясь друг другу, и очень схожие, и в то же время разные. У обеих тонкие черты лица, густые, дугами темные брови, яркие губы.