Старшая сестра его величества. Власть

— Нет, — качнула я головой и улыбнулась, давая понять, что эту шутку я принимаю, — обдурил его герцог Бокрей, он же Господин Первый советник. А великодушная королева готова сделать все, чтобы загладить его вину. А мирный договор на срок не менее десяти лет и пакт — это всего лишь маленький женский каприз...

Граф Шеррес, который был в курсе истории с кораблем, громко захохотал. И я тоже рассмеялась. Шутка на самом деле вышла презабавная...

Глава 39

Если зима закончилась слишком быстро, то весна прошла в долгом томительном ожидании. Меня, как будущую спасительницу Грилории, отстранили от всех дел. В глазах народа и некоторой части аристократов, которые ничего не решали, но могли поднять волну возмущения, я не должна была выглядеть связанной хоть как-то с заговорщиками, которые прямо сейчас усиленно готовили покушение на семью Грегорика.

По плану Третьего советника, подкупленные наемники, за которых отвечал Гирем, должны были пробраться в королевский замок и перебить всю королевскую семью. На самом деле это оказалось совсем несложно... Сейчас, когда я была по ту сторону заговора, мне даже было несколько не понятно, почему мой отец не видел этих дыр в обороне замка и защите семьи?

Стоило только перетянуть на свою сторону капитана дворцовой стражи, а потом сделать так, чтобы именно его подразделение охраняло личные покои короля в день покушения. В прошлый раз для этого и была устроена бойня в Северной башне... После того, как там порезали стражу, моему отцу пришлось приказать усилить охрану. Однако вместо того, чтобы защитить нас, этот шаг стал нашей погибелью. На подмогу отправили подкупленных стражей.

За несколько дней до часа икс, я не могла заснуть. Лежала в своей постели и таращилась в темноту. Моей беременности было уже пять месяцев и округлившийся живот начал мешать. Лето в этом году выдалось жаркое и сухое, я вертелась на влажных от пота простынях, как уж на сковороде. Слабый ветерок, проникающий сквозь распахнутые настежь окна не давал никакого облегчения.

Я уже выхлебала целый кувшин воды, но никак не могла успокоить взбудораженные нервы. Даже капли для нервных барышень, которые для меня приготовил Алис не помогали. А те, что передала баронесса Шерши, я пить опасалась. Вообще, притихшая Великая мать вызывала нестерпимый зуд на загривке. Я чувствовала, что эта тварь затаилась и что-то выжидает. И никак не могла понять, что именно. Но на всякий случай тщательно следила, чтобы мне ничего не подлили и не подсыпали в еду. И пару месяцев назад завела себе специально обученную собачку, которую тренировали чувствовать яды.

Собачка была смешная. Маленькая, толстенькая, на коротких ножках. Обычно таких собак держат слегка голодными, чтобы они всегда заинтересованно заглядывали в твою тарелку. Но с моей все было по-другому: ела она за троих, и перекусив сахарной косточкой с удовольствием трескала зеленый салат с редисом. Неудивительно, что с каждым днем она становилась все шире и шире.

Тихий плач в гостиной, где для собачки устроили спальное место, прозвучал в ночной тишине необычайно громко. Я даже вздрогнула. Сначала решила, что мне показалось. Но нет, через пару минут жалобный плач повторился.

Я встала и, накинув на себя легкий халат, вышла из спальни. Собак я не любила, и по приобретенной при жизни в Нижнем городе привычке считала, что дома им не место. Собака должна сидеть во дворе и на цепи. Как Бий. Поэтому моей собачке тоже было запрещено заходить ко мне в спальню. И это она сейчас плакала лежа в своей подстилке.

— Эй, ты чего? — я присела на корточки и погладила голову пса. Или вернее псицы. Собака была девочкой.

Она заскулила и облизала мне руку горячим мокрым языком:

— Фу, — поморщилась я и вытерла ладонь об подол халата, — не делай так больше.

Собачка протяжно завыла-затявкала. И в ее голосе я услышала... боль?

— Да, что же такое. — прошептала я, внимательно глядя на животное и прислушиваясь к своим ощущениям. Страх липкой струйкой пробежал по позвоночнику. Неужели нас отравили? Я внимательно пригляделась к собаке. Ей явно было очень плохо и очень больно. Живот ходил ходуном. — Да, чтоб тебя, — выругалась я шепотом.

Надо было что-то предпринять. Если собака подыхает, значит и мне скоро станет плохо. И неважно, что прямо сейчас у меня нет никаких неприятных ощущений... Ну, кроме проклятой бессонницы, которая терзала меня который день.

Первым делом я разбудила Третьего советника. К счастью, его личный слуга проснулся быстро, мне не пришлось тарабанить в его дверь и кричать. И через пару мгновений, в гостиную, куда меня впустили, на ходу подвязывая пояс на длинном шелковом халате, вышел мой свекор.

— Что случилось, Абрита? — он был страшно недоволен и даже зол, что я его разбудила. Его личный слуга замер у стены, слившись с интерьером.

— Моя собака, — от накатывавшей паники у меня охрип голос, — ей плохо, она подыхает. Мне кажется нас отравили.

Третий советник смертельно побледнел. Я смогла увидеть это даже в серых сумерках летней ночи. Еще бы. Моя смерть сейчас означала бы провал его плана. В очередной раз.