Старше

Мои губы приоткрылись, чтобы что-то сказать, но ничего не вышло.

Только хриплый звук отчаяния.

Отреагировав на мое парализованное молчание, Галлея вскочила с дивана и поспешила к нам, встав между мной и Тарой.

— Нет. Нет, Тара, пожалуйста, не превращай это в то, чем оно не является.

Фотография выскользнула из моих ослабевших пальцев и приземлилась у наших ног. Галлея пыталась защитить мою честь, а я просто стоял, потрясенный и оцепеневший. Я подвел ее. Я подвел всех.

Лицо Тары исказилось от отвращения.

— Не надо, Галс. Не оправдывай его поведение. Он взрослый мужчина, а ты практически ребенок. Ты была травмирована и подвергалась насилию. Он воспользовался тобой.

— Прекрати! — Галлея сжала оба кулака, ее щеки пылали. — Я взрослая. Это было взаимно. Я преследовала его, а он пытался все прекратить. Это не его вина.

Ее брови взлетели вверх.

— Это именно то, что сказала бы жертва. — Тара повернулась лицом к матери, ее волосы упали на лицо. — Мама, да ладно. Ты всю жизнь занималась делами социальной службы. Ты своими глазами видела, что произошло в Чарльстоне. Галлея — жертва.

В глазах Уитни блеснули слезы.

— Я понимаю, почему ты так считаешь, но это не одно и то же. Я знаю твоего отца. Ты знаешь своего отца. Давай попробуем быть рациональными и посмотрим на это с другой стороны. Сейчас все иначе.

— Послушай, что ты говоришь! — Тара уперла руки в бока. — Галлея была уязвима и отчаянно нуждалась в любви. Он воспользовался этим.

— Он не преследовал меня! — вмешалась Галлея, едва сдерживая рыдания. — Перестань говорить так, будто я невежественная идиотка, которая не может принимать решения самостоятельно. Мы полюбили друг друга, Тара. Любовь не всегда бывает черно-белой. Она запутанная, серая и сложная. Никто этого не планировал. Мы встретились еще до того, как я узнала, что он твой отец.

Тара замолчала, переводя взгляд с одного на другого, обдумывая это утверждение.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что встретила его на вечеринке два лета назад. Просто совпадение. Я понятия не имела, что он твой отец.

Мой растерянный взгляд метался между тремя лицами. Три размытых, потерявших четкость лица. Звук был искаженным и неразборчивым, мой мозг не функционировал. Только колотящийся пульс свидетельствовал о жизни.

Тара напряглась, слезы потекли ручьями от осознания того, что ее предали.

— Два лета назад?

— Да. Мы с тобой только-только подружились, и я не знала, что он твой отец.

В глазах Тары вспыхнула ярость, похожая на раскаленную лаву.

— Два лета назад тебе было семнадцать.

Галлея замялась в поисках ответа, быстро моргая и глядя на меня, безмолвно умоляя о помощи.

Я наморщил лоб, моя голова все еще качалась, отвергая все происходящее.

— Нет, все… все было не так, — наконец сказал я, чувствуя себя инородным существом в собственном теле. — Это не то, что ты думаешь.

— О, он умеет говорить, — ощетинилась Тара.

Уитни вмешалась.

— Просто напомню, что возраст согласия в Иллинойсе — семнадцать лет. Это не преступление, Тара, независимо от твоей моральной позиции по этому вопросу. Я не говорю, что одобряю все это, но твой отец ни в коем случае не преступник.

— Мне плевать на законы! — усмехнулась Тара. — Неправильно — значит неправильно.

Я сделал глубокий вдох, затем выдох, надеясь, что найду правильные слова.

— Послушайте… ситуация обострилась совсем недавно, — попытался я, это прозвучало жалко. — Да, я познакомился с Галлеей, когда ей было семнадцать, еще до того, как узнал, что она твоя подруга. Между нами возникла связь. Но я держался на расстоянии.

— Верно. Заниматься с ней индивидуально, притворяясь, что это для ее же блага, равносильно тому, чтобы держать дистанцию.

— Это была моя идея, — вмешалась Галлея.

Я сглотнул.

— Я забочусь о ней. Очень.

— Ты заботишься только о себе. Если бы ты заботился о Галлее, ты бы не посмел к ней прикоснуться. Если бы ты заботился обо мне и маме, мы бы сейчас не стояли здесь и не разбирались с бардаком, который ты устроил.

В безумии мелькали крупицы правды, все смешалось, исказилось. Неправильное, правильное, черное, белое, похоть, любовь.

Черт.

Я был совершенно не готов к такой реакции со стороны Тары. Она считала меня чудовищем. Отвратительным подонком.

Я действительно был им?

Черт возьми. Это был чертов бардак.

— Тара, просто постарайся…

— Не указывай мне, что делать! — Она кипела от злости. От ярости. — Ты потерял эту привилегию в тот момент, когда начал фантазировать о семнадцатилетней девушке.

— Прекрати! — всхлипнула Галлея. — Это безумие. Это так далеко от правды… — Повернувшись ко мне лицом, она вцепилась в мою бесполезную, безжизненную руку и сильно встряхнула меня. — Рид, скажи ей. Скажи ей, что это правда. Это не преступление. Я не жертва. Это любовь, и она чиста и прекрасна. — Она снова потрясла меня. — Скажи ей, что ты не знал, что мне было семнадцать, когда мы встретились, и что я солгала тебе. Я сказала тебе, что я старше. Потом я бегала за тобой, целовала тебя, умоляла тренировать меня, чтобы просто быть рядом. Я сделала это. Я виновата. Я.