Старше

Я сделала еще один шаг, и его голова медленно поднялась, а глаза прошлись по моему телу. Мой пульс участился, и я сдерживала волнение, пока стояла перед ним, а слова вертелись у меня на языке. Прежде чем я успела что-то обдумать, я глубоко вздохнула и вытащила руку из-за спины.

— Это для тебя.

Я протянула ему видеоигру.

Его глаза покинули мое лицо не ранее, чем через секунду. Они задержались на нем в той опасной манере, которую я так старалась избегать, и точно так же, как его ладонь задержалась на моей ранее.

Но когда они медленно опустились на мою протянутую руку, его плечи напряглись. Застыли. У него перехватило дыхание, и секунды тянулись в тягостном молчании.

— Вот. — Я с улыбкой придвинула ее ближе к нему. — Это для тебя.

Его голос стал жестким.

— По какому поводу?

— Потому что я хотела сделать для тебя что-то приятное. Ты сказал мне, что она тебе нравится.

Его голова качнулась, он провел ладонью по затылку и вздохнул.

— Нет. Я не могу это принять.

Моя улыбка померкла.

— Что? Почему нет?

Рид встал со стула, его ножки заскрежетали по доскам, словно ржавые ворота, закрывающиеся в моем сердце. Он пронесся мимо меня, направляясь к двери во внутренний дворик, но остановился, не доходя до нее.

Сжимая рукой шею, он повернулся ко мне лицом.

— Ты сказала, что экономишь. Ты не должна покупать мне подарки.

— Уитни дала мне немного денег в торговом центре. И, кроме того, мы друзья. Ты сам так сказал.

— Мне не следовало этого говорить.

Гнев и смятение бурлили в моей крови, пока я шла к нему по террасе.

— Нет, — ответила я. — Ты не имеешь права так поступать. Это нечестно.

— Я не пытаюсь быть мудаком. — Он сцепил пальцы под подбородком. — Ты мне небезразлична. Я хочу быть для тебя плечом, на которое ты можешь опереться, когда тебе нужна поддержка. Ты прошла через ужасные вещи, которые никто не должен испытывать. Но мне кажется, что я подаю тебе смешанные сигналы.

— Не надо меня опекать. — Слезы навернулись мне на глаза, а подбородок задрожал. — Я просто пытаюсь быть милой.

— Почему ты так наряжаешься, когда собираешься ложиться спать? Зачем ты покупаешь мне дорогие видеоигры? Сегодня не мой день рождения. Это просто случайный гребаный день, а я тридцатичетырехлетний отец твоей лучшей подруги. Ты еще подросток, Галлея.

— Я взрослая. И какое отношение к этому имеет мой возраст?

— Прямое. Если бы тебе на самом деле был двадцать один год, как ты мне сказала, ты бы… — Он резко замолчал.

У меня перехватило дыхание, сердце забилось так, что грозило сломать хрупкие ребра.

— Я бы что?

Я ждала, затаив дыхание.

Его глаза сверкали, такие же дикие, как и его развевающиеся на ветру волосы, и он просто смотрел на меня, остальные его слова были заглушены ударами моего бешено колотящегося сердца.

— Ничего. — Он отвел взгляд. — Неважно.

— Рид… скажи мне.

— Иди спать.

Я уставилась на него, ярость разгоралась в моей груди. В легких. Везде. Его тон был снисходительным, словно я была ребенком, которого прогоняли в свою комнату.

Сжав руки в кулаки, я сделала еще один осознанный шаг к нему, пока он смотрел куда-то в сторону, избегая моего взгляда.

— Что ты собирался сделать той ночью?

Пролетело несколько томительных секунд.

А затем его голова медленно повернулась ко мне.

Каждый его мускул напрягся. Его пальцы сжимались и разжимались, бицепсы подрагивали. Он покачал головой, словно пытаясь стереть заданный ему вопрос.

— Не спрашивай меня об этом.

— Почему?

— Никогда не спрашивай меня об этом, — повторил он, произнося слова так, словно они были крошечными иголками, впивающимися в его горло. — Пожалуйста.

— Мы должны поговорить.

— Нам не о чем говорить.

— Нет, есть. Может, нам стоит…

— Ты, черт возьми, солгала мне!

Он бросился вперед, как хищник в ночи, со сжатыми кулаками и гневом в глазах.

Во мне включились предательские инстинкты.

Воспоминания пронеслись перед глазами. Флешбэки атаковали меня.

Я сжалась перед ним, отступив назад, подняв руки, чтобы закрыть лицо.

Рид застыл.

Замер на месте.

— Господи, — выдохнул он.

Я медленно опустила руки, мои глаза расширились и остекленели, когда реальность обрушилась на меня.

О Боже.

Я покачала головой, чувствуя, как меня охватывает унижение.

— Я не собирался причинять тебе боль. Я бы никогда не сделал этого.

— Я… я знаю. Мне очень жаль, — заикаясь, пролепетала я, и мое покачивание головой превратилось в неистовый кивок. — Я знаю.

Он потянулся ко мне, осторожно протягивая обе руки, в его взгляде светились мука и раскаяние.

— Черт. Иди сюда, Комета.

Мое прозвище.

Он произнес его всего один раз, и я не до конца понимала, почему он перестал.

Я судорожно вздохнула.

Этот извиняющийся взгляд, которым он посмотрел на меня, уничтожил все, что мной овладело. Образы злых глаз и жестоких кулаков отца растворились, когда я подошла ближе, потом еще ближе, пока тепло его тела не растопило остатки моего неуместного страха.

Его руки обняли меня.

Нежно. Осторожно.

Адреналин улетучился, и я обмякла в его объятиях. Его теплое дыхание коснулось моей макушки, а запах окутал меня, словно заключив в кокон покоя.