Старший и младший

Джон СТЕЙНБЕК

СТАРШИЙ И МЛАДШИЙ

Перевод с английского Дмитрия Жукова

Сб. «Уши Джонни Медведя»

Библиотека «ОГОНЕК» № II

Изд-во «ПРАВДА», М., 1963 

I

На улицах маленького калифорнийского городка было уже темно, когда двое мужчин вышли из закусочной и уверенно зашагали по закоулкам. Возле консервных заводов стоял тяжелый, сладковатый запах забродивших фруктов. У перекрестков ветер раскачивал в вышине голубоватые дуговые фонари, отчего тени телефонных проводов метались по земле. Старые деревянные дома были безмолвны и безжизненны. В их грязных окнах уныло отражались уличные огни.

Мужчины были примерно одного роста, но один был много старше другого. Оба были коротко острижены, оба носили синие рабочие брюки. На старшем была куртка, на младшем - синий свитер с высоким воротом. Они мерно шагали по темной улице, и деревянные дома откликались эхом на их шаги. Младший стал насвистывать «Приходи ко мне, мой Грустный бэби».

- Проклятый мотив никак не идет из головы. Преследует весь день. И ведь песня-то старая,- сказал он, резко оборвав мелодию.

Его спутник повернулся к нему.

- Ты боишься, Рут. Скажи откровенно. Ты чертовски боишься.

Они проходили под голубоватым уличным фонарем. Выражение лица у Рута стало упрямым, он сощурил глаза и плотно сжал губы.

- Нет, я не боюсь.

Они прошли освещенное место. Лицо Рута разгладилось.

- Жаль, что у меня мало опыта. Тебе уже приходилось бывать в переделках, Дик. Ты знаешь, чего ожидать. А мне никогда не приходилось.

- Чтобы научиться, надо попробовать,- нравоучительно изрек Дик.- Одни книжки ничему не научат по-настоящему.

Они пересекли железнодорожную линию. На блокпосте, торчавшем неподалеку, горели зеленые огоньки.

- Ужасно темно,- сказал Рут.- Интересно, взойдет ли луна. Обычно она всходит, когда такая темь. Ты будешь выступать первым, Дик?

- Нет, первым будешь говорить ты. У меня больше опыта, я буду наблюдать за ними, пока ты будешь говорить, и как только их что-нибудь заденет за живое, тут я на них и навалюсь. Ты знаешь, о чем надо говорить?

- Конечно. Все у меня в голове, каждое слово. Я написал свою речь и выучил наизусть. Я слышал, как ребята говорили: выйдешь вот так, а в голове ни одного слова, потом начнешь - и откуда только слова берутся: текут, как вода из крана. Длинный Майк Шин сказал, что с ним так случалось. Но я не хотел рисковать и все написал.

Мрачно прогудел паровоз, из-за поворота выскочил поезд, гоня перед собой по рельсам мощный сноп света. Грохотали ярко освещенные вагоны. Дик обернулся и проводил их взглядом,

- Немного народу едет,- сказал он с удовлетворением.- Не ты говорил, что твой старик работает на железной дороге?

Рут старался сдержать раздражение.

- Да, он работает на железной дороге. Тормозным кондуктором. Он выгнал меня, когда узнал, чем я занимаюсь. Боялся потерять место. Он несознательный. Я говорил с ним, но он ничего не понял. И тут же выгнал меня.

Голос у Рута был тоскливый. Он вдруг остро почувствовал, как томится одиночеством и скучает по дому.

- В этом-то и беда с ними,- продолжал он хриплым голосом. - Они ничего не хотят знать, кроме своей работы. Не видят, что делается вокруг. Крепко держатся за свои цепи.

- Запомни это! - сказал Дик. - Хорошо сказано. Есть это в твоей речи?

—Нет, но могу вставить, если тебе нравится.

Уличных фонарей становилось все меньше. Вдоль дороги росла белая акация. Город здесь незаметно переходил в деревню. У немощеной дороги стояло несколько домишек с запущенными садиками.

- Господи, ну и темнота! - сказал Рут.- Сегодня мы вряд ли попадем в беду. В такую ночь легко смыться, если что случится.

Дик только фыркнул в воротник своей куртки. Некоторое время они шагали молча.

- Как ты думаешь, ты бы попробовал смыться, Дик? - спросил Рут.

- Нет, ни в коем случае. Нам не велено удирать. Что бы ни случилось, мы должны остаться. Ты еще просто ребенок. Ты, наверно, убежал бы, если бы я позволил!

Рут возмутился;

- Несколько раз побывал в переделках и уже нос задрал. Послушаешь тебя, так храбрее не было никого на свете.

- Во всяком случае, у меня поджилки не трясутся,- сказал Дик.

Рут опустил голову.

- Дик,- сказал он тихо,- а ты уверен, что не убежишь? Ты уверен, что сможешь остаться и вытерпеть все?

- Да, уверен. Мне уже пришлось испытать это. Разве мы не получили ясных указаний? Ну, и потом хорошая огласка тоже не помешает.- Он внимательно посмотрел на Рута.- А почему ты спрашиваешь, приятель? Заранее трусишь? Если так, тебе тут делать нечего.

Рут вздрогнул.

- Послушай, Дик. Ты хороший малый. Ты только никому не рассказывай, что я сейчас скажу тебе. Со мной такого еще не бывало. Почем мне знать, что я сделаю, если кто-нибудь ударит меня дубинкой по лицу? Да и кто вообще может сказать, что он сделает? Наверно, я не убегу. Постараюсь не убежать.

- Ладно, приятель. Будем считать, что ничего не было. Но если ты все-таки бросишься бежать, мы с тобой распрощаемся навеки. У нас не место для трусливых хлюпиков. Помни это, малыш.

- Хватит называть меня малышом! Мне неприятно.