Старуха

Макс, удивлённый неожиданной реакцией товарищей на известие о гибели неизвестного им сторожа, до которого им вроде бы не должно было быть никакого дела, несколько озадаченно поглядел на них и повторил:

– Ну, сторожа на стройке убили. Позавчера, кажется.

– На какой стройке? – будто по-прежнему не понимая, спросил Димон.

– Ну, на нашей, на какой же ещё, – ответил Макс и для верности махнул рукой в сторону вздымавшейся поблизости серой неоштукатуренной девятиэтажки, испещрённой чёрными провалами окон.

Димон взглянул туда же и, словно всё ещё не желая верить в услышанное и хватаясь за соломинку, задал ещё один уточняющий вопрос:

– Молодой он или старый… сторож этот?

Макс своим ответом лишил его последней призрачной надежды:

– Молодой. Двадцать четыре или двадцать пять лет. Здоровый такой лось. Я его видел пару раз мельком.

Димон, побледнев, чуть слышно обмолвился:

– Мы тоже…

И тут же, будто опасаясь, что сказал то, чего не следовало говорить, умолк и метнул взгляд на Мишу. Тот тоже взглянул на него – растерянно, встревоженно, недоумевающе. Сообщение Макса о смерти их недавнего знакомца, по всей видимости, повергло его в такое же смятение, как и его напарника. Он тоже изменился в лице и после минутного молчания, во время которого он, вероятно, осмысливал услышанное, поинтересовался у вестника:

– А его… сторожа… как убили?

Макс, очевидно прекрасно осведомлённый, как если бы он непосредственно участвовал в расследовании названных преступлений, немедленно удовлетворил его любопытство:

– О, его круто прикончили, нестандартно! Применили, так сказать, творческий подход. Вырвали позвоночник! – И, вспомнив ещё одну характерную деталь, с важным видом, подняв кверху указательный палец, присовокупил: – А перед этим какой-то дрянью в лицо плеснули. Вероятно, чтоб не трепыхался…

Макс ещё несколько минут увлечённо, взахлёб рассуждал об обоих чрезвычайных происшествиях, взбаламутивших мирный двор, в котором отродясь не случалось ничего даже близко похожего на то, о чём он поведал. Но приятели больше не слушали его. Главное они узнали, подробности и мелкие детали уже не имели для них значения. И это главное настолько потрясло и ошеломило их, что некоторое время они стояли как одурелые, не шевелясь и лишь водя кругом пустыми, помутнелыми глазами, не в силах справиться с нахлынувшим на них мощным потоком разноречивых, хаотичных мыслей и эмоций. Оба они чувствовали одно и то же: как словно сжимается вокруг них плотное замкнутое кольцо, как надвигается на них непроницаемая чернильная тьма, грозя окутать и поглотить их. И это была уже не просто густая ночная темень, наполненная пугающими видениями и призраками, время от времени вырывающимися из неё и ненадолго вторгающимися в мир живых. Это был ледяной могильный мрак, пронизанный тошнотворными трупными миазмами, царство смерти, распада и тления, охотно впускающее в свои мрачные пределы всех без разбора, но никого и никогда не выпускающее из своих цепких объятий.

– Ну, какие планы на сегодня? – наговорившись до лёгкой хрипоты и немного утомившись, спросил Макс, окидывая примолкших друзей задорным блестящим взглядом. – Чем займёмся?

После всего увиденного и услышанного накануне и только что Мише и Димону вообще ничем не хотелось заниматься. Настроение у них было хуже некуда. У них было такое ощущение, словно над ними висит огромный чёрный камень, который в любой миг может сорваться и похоронить их под своей громадой. И куда бы они ни пошли, где бы ни попытались укрыться, в какой бы самый дальний и укромный угол ни забились, – это не поможет им, не избавит и не спасёт от нависшей на ними смертельной угрозы. Тем более страшной и ужасавшей, что они не понимали, с чем имеют дело, что это такое и как – если это вообще возможно – этому противостоять…

– Ну чё вы заглохли-то? Уснули, что ли? – опять донёсся до них, точно издалека, нетерпеливый голос Макса. – Какая программа у нас на вечер? Куда двинем?

Димон, не без усилия преодолев опутавшее его оцепенение, двинул головой в сторону говорившего и безучастно промолвил:

– Куда-нибудь съездим.

– Так а куда? – не отставал Макс.

– Ну, счас подумаем. Иди за великом пока.

Макс, только сейчас заметив, что с его приятелями что-то не то, вновь, на этот раз повнимательнее, оглядел их. Но, так ничего и не поняв, пожал плечами и отправился в свой сарай.

Проводив его хмурым взглядом, Димон посмотрел на Мишу и выразительно шевельнул бровью.

– Ну, что скажешь?

Миша только руками развёл.

– Похоже, всё гораздо хуже, чем мы думали.

Димон согласно кивнул.

– Именно. Хреновее некуда! Это уже не привидения. Это реальные трупы!

Миша, помолчав немного, бросил тревожный взгляд на новостройку.

– Надеюсь, никто не видел, как мы выскочили тогда из подъезда… Хотя, – с кривой усмешкой оговорился он, – какая уже разница?

Димон, угадав его мысль, опять утвердительно тряхнул головой.

– Во-во. Обвинение в убийстве – это последнее, чего нам стоит сейчас бояться. – И, обратив хмурый взор на старухины окна, прибавил вполголоса: – Как бы не сегодня-завтра все вокруг не обсуждали уже наше убийство.