Старухи

– Зачем? – удивилась Елена Олеговна.

– Чтобы ты ее съела! Я там у тебя пшено видела. Если мыши туда не насрали, то хорошая каша получится. Меня еще «молоденькая» бабушка научила пшенную кашу варить. Значит так… Помоешь крупу, зальёшь водой, поставишь на огонь. Только закипит – сливаешь воду и заливаешь новую. И в третий раз такая же история. И только после третьей варки в воде заливаешь молоком, доводишь до кипения, выключаешь огонь, кладёшь в кашу масло сливочное (можно и растительное) и ешь. Необыкновенная каша!

– Спасибо, Ульянушка! Я обязательно её съем, но только вместе с вами.

– Согласна, – сказала Ульяна и пошла на кухню.

Елена Олеговна хвостиком потянулась за ней. Села на табуретку и с удовольствием стала наблюдать за Ульяной.

Ульяна вначале намыла электроплитку, заросшую не одним слоем жира. Мыла и ругалась. И Елене Олеговне вовсе не было обидно, что её ругают. Она слушала и улыбалась. А потом, осмелившись, попросила ее продолжить рассказ об её, Ульяниной, молодости:

– Вы после этого остались на шахте или ушли?

– Никуда я не ушла. Мне идти было некуда. Шахта была моим единственным домом на земле. Я не знала никакой другой работы…

– Вы остановились на том, что прошло еще два года…

– Ну… да… Два. И каждые два года в моей жизни что-то случалось. Через каждые два!

– Удивительно!

– Сама удивляюсь…

* * *

Прошло еще два года.

Ходит Ульяна недотрогой, ни на кого не смотрит…

Вдруг появляется на шахте парень, каких Ульяна сроду не встречала и не догадывалась, что такие есть на белом свете. Красивый, высокий, широкоплечий… Даже сейчас, когда дожила уже до восьмидесяти двух, уверена, что он на всей земле такой один… Был… Володя…

Девки просто валились, когда видели его. Ульяна – в сторонке. А он, как нарочно, именно её и заметил. И начал ухаживать… И она опять влюбилась… И не красота его была тому причиной. Она уже доросла до понимания того, что внешняя красота – не главное в человеке.

Что же было в нём такого особенного? Например, взгляд… Смотрел на неё и никогда не отводил глаз. Стихи наизусть знал. Много стихов… Еще играл на разных музыкальных инструментах. На гармошке играл. На обычной и на губной. На балалайке, на гитаре, на дудке какой-то жалостливой… Играет на дудке, а сам всё на Ульяну смотрит.

– Не смотри на меня так, – просила Ульяна.

А он:

– Не могу по-другому.

Полюбила его Ульяна, как никого до этого. И он ее полюбил.

Похожи они были тем, что у него также никого-никого… Отец на фронте погиб, а маму немцы замучили… Время такое было…

– И завязалась у нас любовь, – рассказывала Ульяна Елене Олеговне. – Тебе, наверное, такая и не снилась.

– Не снилась… Потому что у меня такая любовь была наяву. Только он умер молодым… Сыну шесть лет было…

– Тогда ты меня поймёшь… Мы подали заявление… Мне так хорошо никогда не было… А потом…

Ульяна замолчала. Долго молчала, а потом выговорила:

– Обвал случился. А он был в забое. Именно там и именно тогда… Водка есть у тебя?

– Нету, – виновато сказала Елена Олеговна.

Ульяна выключила плитку и включила электрический чайник.

– Тогда давай кашу есть и чай пить…

Елена Олеговна достала кружки и тарелки. В каждую кружку положила по пакетику чая. Ульяна разложила кашу.

Ели молча. Прихлебывали чай.

Наконец, Елена Олеговна робко сказала:

– Очень каша вкусная…

Ульяна промолчала. Елена Олеговна решилась задать вопрос:

– А сын ваш – это его сын?

– Да. Это его подарок. После Володьки у меня не было ни одного мужчины. Ходили вокруг да около, но все они казались мне ненастоящими. Будто картинки нарисованные. Зачем они мне?! У меня сын был. Его! Понимаешь?

– Понимаю…

– Мне опять советовали избавиться от ребёнка. Жалели: «Куда тебе с ним?! Одна – может быть, устроишь ещё свою жизнь, а вот с ребёнком…» Они, конечно, не желали мне ничего плохого. А мне хотелось найти такого человека, который сказал бы мне одно-единственное слово: «оставляй». И вспомнила я рассказ «молоденькой» бабушки о том, что в селе Табунщиково (а это не так далеко от Шахт) живёт её двоюродная сестра Анфиска Страхова. По бабушкиным словам, Анфиска эта немного «не в себе», но человек не плохой, а скорее даже хороший.

И решила Ульяна разыскать эту Анфиску, хотя, может быть, и в живых её давно не было… Решила выяснить. Не так уж это и далеко… Всего тринадцать километров. Разве это расстояние?! Пешком можно дойти.

Пришла Ульяна к бригадиру и попросила отпустить её на пару дней к родственнице.

– Что еще за родственница? – удивился бригадир.

Все знали, что у Ульяны на всём белом свете никого нет.

Ульяна рассказала начальнику про загадочную Анфиску.

Бригадир забеспокоился:

– И куда ты пойдешь? Ты там, в этом Табунщикове, не знаешь никого. Да, наверное, и нет ее уже на свете…

– Вот я и хочу проверить. А нет – в тот же день вернусь. Всего-то три часа пешком…

– Ладно, дуй, но будь осторожна!

Ульяна поднялась раненько, быстро оделась и пошла в село Табунщиково. Шла и думала: «А зачем я иду? Зачем мне это? Она и не знает меня… А вдруг она и впрямь дурочка ненормальная?!» Думала, но все равно шла…