Старые друзья

(С бумагой в руках.) Марии Павловне Чеховой. Завещаю тебе дачу мою в Ялте и доход с драматических произведений, а жене моей — Ольге Леонардовне — дачу в Гурзуфе и пять тысяч рублей. Брату Александру — три тысячи. После твоей смерти и смерти матери все, что останется, поступает в распоряжение Таганрогского городского управления на нужды народного образования. Помогай бедным. Береги мать. Живите мирно. Антон Чехов. (Запечатывает конверт.)

Появляется  К н и п п е р.

К н и п п е р. Мысленно я часто перелетаю к тебе, милая моя голова. Сегодня в театре был приемный экзамен. Я сидела за столом в комиссии. Ты сейчас удивишься: знаешь, кто экзаменовался? Угадай… Лика Мизинова. Все прочитанное было пустым местом, и мне ее жаль было, откровенно говоря. Комиссия единогласно не приняла ее. Наш режиссер Санин считает, что ей надо открыть модное заведение.

Ч е х о в. По соседству умерла татарка. Всю ночь и сегодня весь день голосили по ней родственники. Читал статью Мечникова — о том, почему мы не живем сотни лет. Наши правнуки будут жить по двести лет, а в семьдесят будут еще молоды. Жена моя, без тебя мне так скучно, точно заточили в монастырь. Живу один-одинешенек, как старый холостяк, как старый хрыч.

К н и п п е р. Вчера был день моего рождения, и я ревела утром и ревела вечером, я ревела бы весь день, если бы не была на людях. Была с Машей в Разумовском. Было необычайно тихо и грустно, грустно до боли. Мы сидели у самой воды. Маша писала, а я все молчала и созерцала. И вспоминала твои слова, что ты хотел бы ходить с котомочкой по белу свету. Я это понимаю.

Ч е х о в. Вчера ко мне пришел некий незнакомец, московский доктор, и сидел, сидел, сидел, я чуть не заревел от отчаяния. Конечно, бродить по миру с котомочкой на спине, дышать свободно — куда приятнее, чем сидеть в Ялте.

К н и п п е р. После спектакля заехала за мной Маша, и мы поехали в кружок, где кутили до четырех часов утра. Это было какое-то сплошное бешенство, вихрь — кто во что горазд. Пели, плясали, все и всё смешалось. Я играла в кошки-мышки — по этому можешь судить о настроении. Дубасили в гонг, оглушали всех, орали, хохотали. Описать это безумие невозможно. Хочется быть около тебя, ругаю себя, что не бросила сцену. У нас метель сегодня, у меня настроение противное.

Ч е х о в. Ты была в подпитии? Как я тебе завидую, если бы ты знала. Для той скуки, которая теперь в Ялте, покидать сцену нет смысла. Будущую зиму я не буду сидеть в Ялте, уеду в кругосветное плавание. Горький здесь, здоров. Он находится под надзором полиции. Ночует он у меня и у меня прописан. Сегодня был становой. Горький такой же, как и был, такой же хороший, даже как будто лучше. Всех лучших писателей я подбиваю писать пьесы для Художественного театра. Горький уже написал. Один хороший знакомый взял у меня шестьсот рублей до пятницы. У меня всегда берут до пятницы.

К н и п п е р. Выставка Машина прошла хорошо. Продался один этюд за десять рублей. Она рада. Я чувствую, что мои письма не удовлетворяют тебя, что я пишу скучно, однообразно. Прости, академик! И жизнь-то как-то между пальцами бежит. Какая-то возня, а не жизнь. Вечное ощущение чего-то ненастоящего, а вот-вот придет настоящая жизнь. Ты, Антон, настоящий человек, ты любишь и понимаешь жизнь настоящую, а не выдуманную. Я это люблю в тебе ужасно. Ты большой человек. И смешной ты бываешь ужасно. Ни один человек в мире не может меня рассмешить, как ты. Я сейчас вспомнила твой мелиховский флигель. Как чудно цвели яблони, вишни! Как все было бело и свежо! Я тебя тогда боялась немножко. А это дивное утро, когда ты меня провожал. Мы с тобой должны еще много, много хорошего пережить.

Ч е х о в. В кабинете пасмурно и холодно, писать трудно, пальцы не слушаются. И так будет всю зиму. Печки, случается, бывают горячие, но тепла не бывает. Здесь шли «Три сестры», отвратительно. Офицеры были с полицейскими погонами. Публика бранила пьесу отчаянно.

К н и п п е р. Ах, Антон, Антон! Тяжело так жить врозь! Нелепо! Я приеду к тебе на праздники с Машей, дирекция обещала отпустить меня на несколько дней.

Ч е х о в. Кровохарканье было чуть-чуть, но все же надо лежать. Злюсь, так как нельзя работать. Я жду тебя на праздниках. Около меня пусто, обеды жалкие, даже в телефон никто не звонит. Туман, ревет сирена, гудят заблудившиеся пароходы.

К н и п п е р. Дирекция не отпускает — я играю каждый вечер. Театр — не знаю, любить его или проклинать? Я способна все сейчас бросить и лететь к тебе. Мне больно, очень больно, когда я представляю, как ты лежишь там один и тоскуешь. Я так плакала сегодня, Антон. Я на год уйду из театра.

Ч е х о в. Я все мечтаю написать смешную пьесу, где бы черт ходил коромыслом. Не знаю, выйдет ли… Не скучай, работай, будь умницей, не хандри — это к тебе не идет. Когда ты весела, ты молодеешь лет на десять.