Старый альбом

Композитор Александр Наумович Колкер родился 28 июля 1933 года в Ленинграде. Отец его был сотрудником НКВД, мать — домохозяйка. В городе на Неве Александр пережил блокаду, учился, состоялся как композитор. Он написал более ста песен, несколько мюзиклов, оперетт, рок-оперы, музыку к театральным постановкам и таким популярным фильмам как «Труфальдино из Бергамо», «Трое в лодке, не считая собаки», «Хроника пикирующего бомбардировщика». В Ленинграде в 1998 году вышла книга воспоминаний А. Н. Колкера «Лифт вниз не поднимает: Якобы мемуары», в которой он достаточно иронично рассказывает о себе, о друзьях и коллегах. Отрывки из этой книги дают представление о биографии композитора.

Книга открывается шутливым авторским представлением: «Колкер Александр Наумович, лабораторно-исследовательский отдел, почтовый ящик №128, допущен к секретной и сов. секретной работе. Ближайшие родственники: жена — Пахоменко Мария Леонидовна, певица (срок совместной жизни — 39 лет); дочь — Наташа, режиссер и сценарист; внучка — Мария Пахоменко-младшая, семь лет, актерские данные приближаются к нулю, хорошо рисует…»

«Мы с другом и соавтором Кимом Рыжовым вместе учились в ЛЭТИ — ленинградском электротехническом институте. Первые наши песни написали для спектакля „Весна в ЛЭТИ“ — легендарнейший спектакль, потому что премьера его состоялась через два месяца после смерти Иосифа Виссарионовича Сталина, когда вся страна, шатаясь от горя, рыдала и считала, что не только смеяться, но и жить дальше невозможно. А у нас — развеселье!.. Я играл в институтском оркестре на скрипке… Собственно, почему меня и приняли в ЛЭТИ. Я не блистал по остальным предметам. Хотя впоследствии, когда заканчивал, защитил диплом на пять шаров. ЛЭТИ тогда как называли? Спортивно-музыкальный вуз с небольшим электротехническим уклоном…»

«После окончания ЛЭТИ им. Ульянова-Ленина по специальности автоматика и телемеханика мы с Кимом Рыжовым сыграли в один „почтовый ящик“ с бешеным окладом в 90 рублей. 1956 год — номерковая система. Табельщица стояла у открытой табельной доски в восемь утра, и если твой номерок висел на табельной доске, значит, ты работал, и тебе шла зарплата. А если твоего номерка нету, то ты и не работал. Но поскольку я в то время очень активно ухаживал за Марией Леонидовной Пахоменко, и это было мне значительно интересней, чем паять детали… Переняв опыт предыдущих поколений, я завел два номерка — и когда бежал с цветами к Марии Леонидовне, друг и соавтор Ким Рыжов вешал один мой номерок, другой свой. А охмурить табельщицу для него было самым плевым делом. Это было не каждый день, так что малую толику своего труда родному Отечеству я все же отдавал»…

«Тогда гремел такой молодежный ансамбль… Мы собрали его на базе Дворца культуры промкооперации (ныне ДК Ленсовета). Синтетический ансамбль — певцы, музыканты, танцоры, актеры, кукловоды. В программу мы с Кимом Рыжовым написали свои первые песни»…

«С ансамблем Дворца культуры промкооперации мы и поехали в 1957 году на Фестиваль молодежи и студентов в Москву (официально! приказом Министерства — освободить от работы на период…). Там, в Москве, разумеется, все ночи были бессонными. Потому по возвращении у меня была одна огромная потребность — поспать. А работал я с электронным осциллографом, на котором наблюдаются быстротекущие импульсы, а чтобы лучше видно было и от окна не отсвечивало, надевался такой резиновый тубус. Вот уткнувшись глазами в этот тубус, я и храпел… До тех пор, пока не подошел завлаб и не сказал: „Дружочек, пиши-ка ты заявление по собственному желанию!“ И, экономя бумагу для государства, мы с Рыжовым одновременно написали: „Начальнику НИИ 303 товарищу Грибову. Согласно вашему желанию, просим уволить нас по собственному желанию“. На этом с инженерной работой мы расстались навсегда»…

«Все мои лучшие песни спела Мария Пахоменко. И немудрено! Трудно представить, что я эти песни понес, предположим, Пьехе. Были бы серьезные осложнения в семье. Кроме того, мне нравится манера пения Марии — очень искренняя, доверительная, очень русская… Я увидел Машу впервые, когда она была совсем юная. Я был ненамного старше. У Маши была потрясающая коса — действительно до щиколоток… И абсолютный слух!.. А у меня была пара популярных песен и сердцебиение. Я ухватился за эту косу и… вот до сих пор не отпускаю. Нас всегда… сейчас уже нет… не тот возраст… но когда мы были помоложе, нас всегда друг с другом разводили. Звонили по телефону, две-три фразы, потом: «А правда, что вы разошлись?» Сначала я говорил: «Ну что вы! У нас семья! У нас все замечательно!» Потом мне надоело. И я стал отвечать: «Да! Случилась беда… Вчера оформили развод… И Маша вышла за Кобзона, а я женился на Пьехе!»…