Старый дом

– Нет, так не пойдет! – Алимпия решительно вскочила с импровизированного стула, сбросив на ходу ватник. Запутавшись ногами в тужурке, она чуть было не упала, но Генрих успел ее поддержать.

– Он и вас спеленал?!.. этот мистер, вроде как, Краниц. Хотя кто он там на самом деле – история замалчивает, – проговорил психиатр, помогая освободить Липины ножки. – А ваш братец был трусоватым парнем, да вдобавок ко всему маменькиным сынком, и если бы не баронесса, события, возможно, развивались бы совсем в другом направлении. Все началось в день оглашения завещания… и, да! хочу сразу предупредить, что свое видение событий тех лет я выстроил исключительно на показаниях баронета, что не является основанием для возобновления судебного разбирательства, поскольку Гектор находился под воздействием лекарств в качестве пациента моей психиатрической клиники.

– Постойте, доктор, а как же врачебная тайна?

– Дорогая Алимпия, какая к чертям собачьим, тайна?! – пребывал в эйфории Кроненберг. – Третьего дня – похороны! Или вы надеетесь на чудесное воскрешение?! Увы, до Иисуса Христа ваш братец не дотягивал ни умом, ни святостью.

– Не богохульствуйте, Генрих, – покачала головой Липа, досадуя на себя за очередной глупый промах. – Выдвигайте ваши предположения!

– Извольте! – заложив руки за спину, Кроненберг принялся важно вышагивать вдоль наковальни.

Накинув на плечи телогрейку, Алимпия подошла к Егору. Он сидел на корточках перед открытой печуркой, светя лампой в глубокую нишу.

– Давай фонарь подержу, – предложила, с любопытством заглядывая внутрь.

– После… – отмахнулся Егор, захлопывая дверцу, – слушайте доктора! Сейчас чурбан принесу.

***

– Дорогая Алимпия, а вы знали, что Гектор отождествлял людей с животными? Вот как он вас называл, знаете?

– Никак не называл, – пожала плечами Липа, – только один раз… козой, что ли… когда отец умер…

– Скорее, косулей… Итак, в неком городе N умирает господин Б. Его сестрица, баронесса Г, рассчитывавшая на солидный куш, убеждается, что все свое состояние господин Б оставил некой Косуле. Но не это сподвигло баронессу на подлог, а то, что в последний момент господин Б переписывает завещание, отказав ей в опекунстве над недееспособной на тот момент Косули, и передает опеку господину М. Вроде пока все доходчиво? Как вы считаете, господа?

– Считаем, – согласился Кравцов, кивая головой.

– Считаем, – хмыкнула за ним Алимпия. Егор стоял позади неё, привалившись плечом к кирпичной кладке горна. Она чувствовала тепло, исходившее от его тела, и приятно поеживалась.

Повернувшись спиной к слушателям, Генрих дошел до конца наковальни. Чуть сгорбившись, постоял опечаленным странником, затем резко обернулся,

– И вот тогда… – выставив вперед указательный палец, он размашистым шагом пошел на Алимпию, – она решается на подлог! – палец повис в опасной близости от кончика девичьего носа.

– Эй, давай без театральщины! – сильным толчком в плечо Егор откинул психиатра обратно к наковальне. Не ожидавший подобного поворота, Генрих заметно приуныл. Вытащив из кармана носовой платок, высморкался.

– Да! Решается на подлог… – прогнусавил в сопливый лоскут, вытер покрасневший нос, расправил платок, внимательно осмотрев его с двух сторон, аккуратно сложил конвертиком, засунул обратно в карман.

– Слышь, оратор! – не выдержал Егор, – ты кота за яйки-то не тяни, – процедил сквозь зубы, – а то своих не досчитаешься!

Липа прыснула, а Генрих продолжил:

– Баронесса вступает в сговор со стряпчим, посулив тому приличное вознаграждение. Старик оглашает поддельное завещание в пользу баронессы. Все довольны, все потирают руки. Кроме опечаленного, но глуповатого господина М, принявшего удар судьбы, как должное. Здесь мы с ним и простимся, поскольку фигура эта второстепенная и не представляет никакого интереса.

Факт передачи гонорара подглядела некая Куница, которая, вскоре после процедуры, заявилась к старику с требованием доли. В неравной схватке Куница по неосторожности убивает стряпчего, забирает конверт с наличностью и, заметьте, подлинным завещанием. И тут, на ее беду, в поисках сортира по коридорам мечется юный баронет. Ошибается дверью и по чистой случайности становится невольным свидетелем разыгравшейся трагедии. Баронет в страхе рассказывает все матери. Та велит ему молчать, иначе в ходе расследования вскроется подлог. Молчать и ждать, когда Куница явиться ее шантажировать. Расчеты оказались верны. Куница, потрясая завещанием, требует платы за молчание. Баронет со всей дури бьет шантажиста по черепу. Кровавое месиво вперемешку с мозгами разлетается по комнате…

Алимпия тихонько ахнула.

– Ну, это уже лишнее… – пробасил Егор, положив теплую ладонь на ее плечо.

– Ночью они перетаскивают бездыханное тело Куницы в кузницу, то есть сюда, и заталкивают в … – тут Генрих с актерским изяществом выбросил вперед правую руку, – … топку для хранения древесного угля!

– Не может быть! – ахнула Алимпия, пытаясь встать с колоды, но тяжелая рука Егора мягко опустила ее на место.

– Это еще надо проверить, – возразил он.