Старый домовой Абоского замка

— Это не что иное, как оставшаяся от герцога Юхана бочка знаменитого финского пива. Оно настаивается с годами, как моя вода из лужи. Сохрани кубок на память обо мне; но не говори об этом никому ни слова. Таких кубков у меня сотни.

— Спасибо вам, батюшка домовой, — поблагодарил его старый Мурстен. — Могу я пригласить вас послезавтра на свадьбу? Это, ясное дело, дерзость с моей стороны, но моя правнучка, малютка Роза, выходит замуж за фельдфебеля Роберта Флинту, и это будет большая честь, если… если…

Но тут вдруг старику пришло на ум: а как отнесется священник к домовому? И он осекся.

— Я подумаю, — заметил домовой.

Вскоре они вернулись в подземелье замка под Полой башней. Когда старый Мурстен почувствовал, что легкие его наполняются свежим воздухом, ему показалось, будто никогда прежде не дышалось ему так легко. «Нет, — подумал он, — за все сокровища тролля я еще раз в эту ужасную башню не полезу».

И вот в старом замке принялись убирать, скрести и мыть. Ведь будут играть свадьбу! И вовсе не какая-нибудь там барышня из замка в шитом серебром платье выходила замуж за рыцаря с развевающимся на шлеме султаном из перьев и звенящими шпорами. Нет! То была всего-навсего молоденькая девица из Або в домотканом хлопчатом платьице. Но вы бы видели, как пригожа и хороша была малютка Роза! Бойкий фельдфебель из батальона метких стрелков дал ей понять, что если она только захочет, то со временем может стать генеральшей, когда он сам выбьется в генералы. Малютка Роза сочла это вполне вероятным и дала слово для начала стать фру фельдфебельшей.

Но у Роберта Флинты был соперник, его двоюродный брат по имени Чилиан Грип. И он положил глаз на малютку Розу, да-да, и он тоже! Но не столько ради ее собственной маленькой персоны, сколько ради денег, которые, как он полагал, она получит со временем в наследство. Удача Роберта Флинты привела его в страшную ярость, и он решил, посоветовавшись со своей мамашей Сарой, самой зловредной старой сплетницей в Або, попытаться выведать, как бы одержать верх над соперником. Но не успел Чилиан ахнуть, как в церкви состоялось оглашение имен жениха и невесты.

Все приготовления к свадьбе удались сверх всяких ожиданий. Пшеничные сухарики поднялись на дрожжах, как булки, кладовые, словно сами по себе, ломились от яств. Крысы хотели было к ним подобраться, но все до единой попали в капканы. Казалось, весь замок помолодел, все разбитые стекла стали вдруг целыми, сломанные лестницы были починены, сдутые ветром печные трубы поднялись заново. Люди не уставали диву даваться, но старый-то привратник хорошо знал, кто виновник всех этих дружеских забот. Ему бы следовало испытывать только благодарность, а он вместо этого думал про себя: «Что скажет священник, когда войдет старый домовой и вывернет свою мерлушковую шапку мехом наружу?»

Настал день свадьбы, явились гости, но домовой не показывался. С облегчением вздохнув, привратник присоединился к свадебному веселью. И музыка, и танцы, и речи были такими прекрасными, ну прямо под стать настоящему фельдмаршалу, а не только тому, кто намеревался стать генералом. Малютка Роза была так хороша и казалась такой счастливой в своем простом белом платьице с цветком шиповника в волосах, что никто уже давным-давно не видывал столь прелестной невесты. А Роберт Флинта выступал во время полонеза с таким достоинством, словно был уже по меньшей мере генералом.

Наконец, когда настал черед выпить за здоровье невесты, все стаканы наполнились сами по себе, а едва малютка Роза вошла в круг поздравляющих, невидимая рука надела ей на головку сверкающую драгоценную корону. Гости в зале только диву давались. Все видели корону, но никто не видал того, кто надел ее на голову невесты. И тогда начали шептаться, что, мол, прадедушка невесты, старый привратник, должно быть, нашел сокровище в одном из подземелий замка.

Старый Мурстен держал свои мысли при себе, ожидая в страхе, что увидит, как домовой явится среди гостей, ухмыляясь от удовольствия, и спросит:

— Доволен ты моим подарком невесте?

Но домовой не пришел, вернее, он был уже здесь. Гостей обносили чашечками кофе, когда привратник услыхал, как знакомый голос шепчет ему на ухо:

— Можно я возьму сухарик для Мурры?

— Возьми четыре сухарика, возьми всю корзинку, — шепнул ему в ответ ошеломленный привратник.

— Бедняжке Мурре надо чем-нибудь подкрепиться — продолжал голос. — Видишь, старый друг, я принял твое приглашение. Но я не собираюсь выворачивать шапку мехом наружу, я не очень-то люблю священника. Как, по-твоему, идет моя корона невесте?

— Она похожа в ней на королеву.

Еще бы, — заметил домовой. — Это корона Катарины Ягеллоники той поры, когда она была герцогиней Финляндской и жила в Або. Но никому об этом ни слова.

— Ясное дело, я буду молчать, — прошептал привратник. — Не могу ли я предложить крендель для Мурры?

— Мурра ест всего лишь один раз в пятьдесят лет. Ей хватит, — ответил домовой. — Прощай пока и спасибо за угощение. Здесь наверху так отчаянно светло, я хочу поскорее очутиться в моей уютной Полой башне.