Старый корабль

— Нет-нет, неверно, — замотал головой Баопу. — Говоришь, у меня нет силы духа? Конечно, есть. Я не то что ненавижу одного этого человека, я ненавижу все страдания, всю жестокость… День и ночь это не даёт мне покоя, вот и печалюсь, не нахожу разгадки и снова упрямо устремляюсь мыслями к природе этого. Терпеть не могу тех, кто стремится ухватить что-то для себя, ведь то, что они утащат, может принадлежать лишь всем остальным. Если так дело пойдёт, Валичжэню не избавиться от страданий, будет нескончаемая вражда. Сам посуди, Цзяньсу, разве способности отца, деда, прадеда, людей того поколения, были меньше твоих? Когда они владели фабрикой, она получила развитие и известность. Но в конечном счёте владеть ею перестали. Ты сможешь сделать так, чтобы фабрика носила фамилию Суй? Хватит ли на это сил? Тебе следует поразмышлять над этим. Отец кое над чем думал давно, но понимание пришло к нему слишком поздно. Узнай он, что ты теперь так думаешь, он, конечно, расстроился бы, стал бы переживать. Я уже говорил, что ни в коем случае нельзя жить, словно жизнь — твоё личное дело, так будешь всё время грести под себя, и в Валичжэне опять прольётся кровь. Члены семьи Суй и так уже настрадались, они больше не могут позволить себе жить лишь для себя. Нужно подумать о том, что записано и не записано в истории городка, не следует считать, что всё это дела давно минувших дней. Жители Валичжэня вынесли слишком много страданий, пролили слишком много крови. Они и страшно голодали, ели листья с деревьев и траву, даже белую глину и каменную муку в рот запихивали. Люди старшего поколения всё это помнят, в том числе и жену Ли Цишэна, которую похоронили с тряпкой, зажатой в зубах. Нужно подумать, как наладить жизнь, подумать всем, не лениться, не надеяться, что это можно свалить на кого-то ещё. Нельзя больше медлить и сидеть на мельничке, как мертвец! Я всё время понукаю себя, ругаю. Я могу уйти с мельнички, выпрямиться во весь рост, это всё возможно. Но никогда не смогу бросить жителей городка, не смогу рвать что-то у них из рук, у них и так осталось лишь то, что на них надето, не могу отрывать у них последнее. Могу лишь вместе с ними думать о том, как жить дальше. Ты знаешь, я всё время читаю этот «Манифест коммунистической партии», потому что по сути дела за эти несколько десятилетий самое большое влияние на Валичжэнь оказала именно эта книга. Разобраться в ней непросто. Читаешь-читаешь и словно потихоньку заглядываешь в глаза написавшим эту книгу и, можно сказать, понемногу что-то понимаешь. Они намного лучше других разглядели страдания, иначе бы её не написали. Почему, спрашивается, эту крохотную книжонку перевели на английский, французский, немецкий, итальянский, фламандский и датский языки, и она разошлась в печатном виде по всему миру? Потому что они вместе с народами всего мира думают о том, как жить. Иногда читаешь, прямо слёзы наворачиваются. Это два эрудита с доброй душой, с широкими как океан сердцами. В своём поиске истины они дотошны, но не ограниченны. Чувствуется, что оба люди преданные, хорошие отцы и мужья, настоящие мужчины. Им хочется сказать очень многое, но, как ты понимаешь, только краткость придаёт словам силу. Поэтому они нередко оформляют фразу или несколько фраз в один небольшой абзац, свободно и в то же время мощно, очень уверенные в себе люди. Первая фраза в этой книге звучит так: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». И она сразу взволновала меня. Я вообразил себе этот призрак, как он бродит! Представь себе, как он переносится через Луцинхэ и под покровом ночи попадает в Валичжэнь… Только представь, Цзяньсу, и ты увидишь его, слыша, как шелестит листьями ветер, выглянув среди ночи в окно. Вот как учат нас эти два великих искателя истины. Они думают лишь о великом множестве людей, о том, как этим страдальцам избавиться от крови и слёз, думают со всей добротой и решительностью. Они ничуть не страдают ограниченностью. Люди ограниченные ищут лишь способ для себя, не задумываясь о чём-то великом. Объясняя великие способы ограниченным мышлением, можно провалить всё дело. Поэтому, Цзяньсу, я читаю её, когда спокоен, когда на душе безмятежно. Только тогда можно избежать предубеждений и вдохновиться истиной. Почитай её и ты, Цзяньсу, проникнись этими особенно радостными чувствами, давно тебе нужно было почитать её.

— Может, я ничего не пойму.

— Читай с усердием.

— Я не такой как ты. У меня культурный уровень ниже.

— Читай с усердием.

— Го Юнь принёс мне «Вопросы к небу» на байхуа.

— Начни с этой книжки, тоже хорошо.

— Ты её читал? — удивлённо воззрился на него Цзяньсу.