Старый корабль

— Я твой покровитель, — холодно заявил Цзяньсу. Рука с полотенцем замерла. — Не останавливайся, три давай, — почти приказным тоном сказал он. И рука продолжила движение. При этом владелец магазина попытался выяснить, что значат эти слова.

— Ты имеешь в виду… что именно?

Цзяньсу рассеянно мыл нижнюю половину тела, мыл очень тщательно. Намылился и равнодушным тоном ответил:

— У меня компания по производству лапши в Валичжэне. У неё несколько филиалов. Мне твой магазин не нужен, чтобы зарабатывать. Но хочется иметь место, где я мог бы остановиться, чтобы подразвлечься в городе.

Эти слова ничуть не показались Цзяньсу ложью. В тот момент ему казалось, что компания по производству лапши действительно принадлежит ему. Владелец магазин ответил лишь коротким «угу», но теревшая спину рука стала действовать мягче. Потом стала осторожно массировать подбородок. Цзяньсу отвёл руку и встал. Глянув через завесу пара на хозяина магазина, он увидел, что на усеянном каплями воды лице разливается надежда… На другой день они обговорили условия владения магазином. На третий день Цзяньсу составил нечто вроде проекта договора и пригласил нотариуса. Глаза владельца и его жёны сияли, руки дрожали. Они то и дело переглядывались, не понимая, счастье это или беда. И вздохнули с облегчением, лишь когда Цзяньсу передал им определённую сумму денег. Они предложили переехать к ним, и он согласился. Вскоре Цзяньсу предложил расширить магазин со стороны входа, включив проход, который отделял его от соседнего. Одновременно он захотел сменить название и покрасить его снаружи — все необходимые процедуры для оформления он брал на себя. Муж с женой не возражали. Через несколько дней Цзяньсу нашёл дизайнера, тот поработал пару дней, и магазин засиял всеми красками. Над входом бежала строчка больших, искусно выполненных иероглифов «Балийский универмаг»; под ней — их фонетическая транскрипция; створки дверей покрасили в яркие цвета, а также нарисовали мужчину и женщину с привлекательными чертами, в высоких кожаных сапогах, летящих в грациозном танце. Ещё через пару дней хозяин приобрёл на деньги Цзяньсу большую партию товаров, даже добыл магнитофон. Цзяньсу предложил приобрести пару колонок и поставить по бокам у входа, чтобы получить стереоэффект. На громкую музыку в магазин толпами повалили посетители. Цзяньсу в магазине не задерживался, он, как и раньше, бродил по улицам. Возвращаясь, он постоянно менял расположение товаров, зачастую совсем незначительно, но атмосфера в магазине кардинально изменилась. К примеру, в углу рядом со стойкой он поставил высокий трёхногий табурет, а на стойке — трёхгранную картонку с надписью «Кофе». Для желающих жена хозяина быстро готовила стакан дешёвого быстрорастворимого кофе. Его пили в основном молодые мужчины, они садились на табурет или стояли, прислонившись к стене, прихлёбывали кофе и таращились на входящих в магазин девушек и молодых женщин. Через несколько дней Цзяньсу опять пригласил художника-дизайнера, и тот рядом с изображениями мужчины и женщины на наружной стене вывел четыре красивых ярко-красных иероглифа: «Господа» и «Дамы». Необычный внешний вид магазина привлекал странных клиентов, но только такие и разбрасывались деньгами, торговля сразу пошла вверх, и хозяин не нарадовался. Однажды он нёс тазик тёплой воды, покачиваясь в такт громкой музыке, и вода выплеснулась на пол. Сидевший в сторонке Цзяньсу вскочил и заорал: «Что за манера ходить!» Хозяин замер, потом медленно удалился. Лицо жены хозяина побагровело. Цзяньсу тоже стало неловко, не надо было так. Он молча курил, вспомнив, что только что сказанные им слова были хорошо известны в семье Суй — так покрикивал на старшего брата отец, когда тот пытался имитировать дядюшкину походку.