Старый корабль

Старый гнедой стоял, не шевелясь и свесив голову, испещрённая морщинами морда была перепачкана мелкой пылью. Все поднатужились и взвалили Суй Инчжи ему на спину.

«В семье Суй стало одним человеком меньше», — так говорили валичжэньские старики. Над городком повисла печальная тишина, какая бывает после двух дождей подряд. На улицах не было ни души, будто большую часть жителей услали в командировку. В старой мельничке на берегу реки сидевший сиднем старик с деревянным совком в руке сказал: «Всю жизнь работаю на старшего барина семьи Суй, смотрю за старым жёрновом. Старший барин ушёл, будет на той стороне фабрику лапши держать. Мне тоже пора, буду и там за старым жёрновом следить». Говорил он это раз пять-шесть, а однажды на рассвете так и отошёл, сидя на своей табуретке. Старый бык как ни в чём не бывало продолжал с грохотом крутить пустой жёрнов. Местные старики, прознав про это, впивались глазами в каждого встречного и спрашивали: «Ну, скажешь, богов не существует?»

Хуэйцзы заперла ворота на засов и ни за что не желала открывать. Пристройка, где обитал Суй Бучжао, была во дворе, поэтому Баопу приходилось впускать его через калитку. Суй Бучжао понимал, что теперь некому запрещать ему водить дружбу с племянником. Но выражение лица Баопу стало гораздо более серьёзным, и рассказы о приключениях на море уже не вызывали прежнего интереса. Глаза его загорелись, лишь когда Суй Бучжао вынул из железной коробочки ту самую книгу о кораблевождении и помахал у него перед носом. Иногда прибегал Цзяньсу, Суй Бучжао сажал его на плечи, как в своё время Баопу, и уходил с ним через калитку на реку, бродил по переулкам, покупал ему сласти. Цзяньсу оказался смышлёнее Баопу, быстро всё схватывал. Суй Бучжао дал ему поиграть с маленькой подзорной трубой, а тот наставил её на купающихся в реке женщин и вернул неохотно, прищёлкивая языком: «Вот это да!» Суй Бучжао посадил его на плечи и, зашагав вперёд, крякнул: «Мы с тобой два сапога пара».

Цзяньсу так привык ездить на дядюшке, что его даже стали называть жокеем. Суй Бучжао считал, что рано или поздно надо выходить на корабле в море, только это интересно, только так не будешь зряшным человеком в глазах местных. И говорил Цзяньсу, что надо подождать, мол, наступит этот день. Самое главное иметь корабль, река мелковата, но плоскодонный корабль сойдёт. Прошло не так много времени с тех пор, как он это заявил, и ему действительно предложили старенький сампан. Суй Бучжао просто плясал от радости! Он вытесал гладкое кормовое весло, заделал течи тунговым маслом и соорудил парус из узорчатой простыни. Множество местных собирались поглазеть на его маленький корабль, они трогали его и без конца делились впечатлениями. «Вот это называется „корабль“», — говорили они детям. И дети повторяли это слово: «Корабль…». Суй Бучжао попросил нескольких молодых людей помочь доставить корабль к давно заброшенной пристани. Там уже собралась плотная толпа, всё что-то слышали и терпеливо поджидали, что будет. Присмотревшись, Суй Бучжао заметил в толпе Баопу, воспрял духом и стал объяснять окружающим устройство корабля, в особенности назначение руля. Его торопили, мол, давай спускать корабль на воду. Но Суй Бучжао лишь презрительно глянул: «Думаете всё так просто — взял и спустил? Разве спускают на воду корабль, не принеся молитв?» Тут он перестал смотреть по сторонам и с торжественным выражением, чётко произнося каждое слово, продекламировал обращение к многочисленным божествам неба и земли, островов и морей:

— …и примите подношение наше и моление о сохранении корабля и всего, что есть на нём, ниспошлите нынче погоду и направьте стрелку компаса, дабы Зелёный Дракон, покровитель Востока, не наслал беды, дабы не обошла нас божественная милость и вела во всяком краю. Подносим три чарки вина и молим о попутном ветре нам в паруса, безопасном плавании и удаче на всех морских путях и благополучном возвращении, неизменном следовании курсу проложенному. Во всякий день обороните и наставьте шкипера нашего на верный путь, во имя спокойствия корабля и команды, подайте мирного плавания по морям, во избежание скал подводных и печали о тугих парусах наших!