Старый новый мир

— Предложение настолько же интересное, насколько невероятное, — наконец произнес он, а потом откинулся в кресло и сложил руки на груди. — Но теперь вопрос в том, сколько ты готов предложить мне за это?

То, что он так быстро повелся на мое предложения, меня сильно озадачило. Никаких дополнительных вопросов, кроме ценового.

— А сколько бы ты хотел получить за возможность убраться отсюда в места более теплые? — я попытался перехватить инициативу, и Максимилиан это оценил.

— Как по мне, так эта рухлядь, — обвел он руками дом, — не стоит ничего. Дымоход на втором этаже треснул, поэтому я туда не поднимаюсь. Все заброшено и запущено, а людей нанимать мне не хотелось.

— Я видел арку на входе, — вспомнил я.

— Да, ее не правили с отцовского детства. Потому и говорю — все, что ты видишь вокруг себя, не стоит практически ничего. С этого поместья дохода нет.

— Знаешь, все можно изменить, переустроить, переоборудовать и отремонтировать. Наша с тобой разница в том, что ты хочешь уехать и не хочешь ничего делать здесь, а у меня планы закрепиться здесь понадежнее.

— К свадьбе готовишься? — Максимилиан Бернард искоса посмотрел на меня. — Строишь фундамент светлого будущего?

— Кто знает, может быть и да, — я уклонился от прямого ответа. — Пока только подготовка. К тому же нам не придется даже привыкать к другим именам. Твое будет звучать по-русски. Я заметил, что тебе оно не слишком нравится.

— Иногда мне кажется, — мой собеседник рассеял по столу половину колоды, — что я не очень понимаю, что происходит вокруг. Может, ты прояснишь мне?

— Вчера я думал точно так же, — горячо ответил я и углубился в объяснения. — Ты только представь, что ты будешь строить свою новую жизнь в более теплом месте. Сможешь оставить свое прошлое. Уверен, что иногда ты задумываешься о том, насколько ты был полезен в этой жизни.

— Кому? — вытаращил глаза Максимилиан.

— Не знаю. Кому угодно. Семье, людям вокруг. Стране.

Я не пытался угадать, что он думал. Я просто говорил то, что чувствовал сам, потому что по своей прошлой жизни в моем мире осознавал, что нет толком никакой пользы от того, что я делаю. И потому надеялся, что он думает так же.

— И как я, по-твоему, могу принести пользу.

— Не знаю, — теперь уже я развел руками, — можно что-нибудь изобрести. Придумать. Построить завод и дать людям то, в чем они нуждаются.

— За печатание фальшивок могут дать срок, — кисло улыбнулся Максимилиан. — Но в целом я с тобой согласен. Мне надо только немного подумать над твоим предложением. И да, ты так и не назвал цену.

— А ты так и не сказал, сколько хочешь за свой титул.

— За память о моих стариках, — задумчиво произнес он. — За тех, кто спас какую-то безымянную шишку от, вероятно, заслуженной участи... хм, нет, как-то зло получается. Просто спас. Да ведь кто об этом помнит! Но все же давай по чести, — он навалился на столик, — все-таки, предложение исходило от тебя, значит, ты должен сам знать, сколько денег ты намеревался дать мне.

— Я, знаешь ли, не каждый день титулы покупаю.

— А я не продаю. Давай же. Смеяться не буду, если вдруг мало предложишь.

Для виду пришлось немного помяться. Я уже определил для себя максимальную цену, которую можно было отдать за «бесполезный» титул. Но это были не мои деньги. А так, взвесь в воздухе — неосторожное движение и все!

— Я подумывал предложить тебе два миллиона.

— Да ты мот! Я же еще торговаться буду! — воскликнул Максимилиан. — Я хочу пять!

Как легко было рассчитываться деньгами, которые мне не принадлежали ни разу, но все же что-то кольнуло — пять будет много. Поэтому я изобразил максимальное сожаление, какое только мог.

— Хотеть ты можешь сколько угодно, но у тебя же нет никого, кто до меня даже два миллиона предлагал.

— Тут ты прав, — он поджал губу. — Никто не предлагал. Но и мне придется начинать жить заново.

— Да брось, это не так и сложно!

И снова я принялся переносить свою личность на него, совершенно позабыв, что разница между нами есть. Пусть генетика постаралась на славу, и он очень похож на меня. Но человек жил в другом мире, при другой власти и в другом окружении. У меня не было деда из Чехии или откуда он там был родом. И уж тем более я не имел титула и поместья.

Поэтому ответ, который дал Максимилиан, оказался вполне ожидаемым:

— Мне надо еще подумать. Не в деньгах суть...

— У тебя будет время дать полное согласие. Я ведь не ношу с собой сумку с миллионами. Если ты согласишься, я просто вернусь в город, возьму деньги и мы с тобой совершим обмен.

— Так может ты обманываешь? — он убрал руки со стола и сел в кресле, закинув ногу на ногу. — Хотя какой резон?

— Вот именно. Если я пропаду, ты ничего не потеряешь. А если приду с деньгами, то мы обменяемся документами, и ты отправишься на все четыре стороны, забыв про этот особняк с тучами комаров.

— Неужели все это — ради женщины? Боже! Ты правда готов расстаться с такими деньгами?

— У меня нет другого пути к этой цели, — отозвался я. — Можно, конечно, тратить годы и пройти через все формальности. Но я не могу так.

— Могу я спросить, ради кого все это?